Земля осени. Борис Колымагин

уже страсти промчались

                                                мордасти:

      старушка к трамваю с клюкой

                                                от напасти

      к трамваю и сумочка полная – сеть,

      продукты, и пуговки, пуговки – медь

      в кармане пришпиленном. Вос-

      поминанья.

      Заполненный шкаф. Пыль мирозданья,

      трясение чашек, шорох речей.

      Отверзи ми двери

                         связкой ключей.

      Тело согбенное, но горяча

      ярово воску в небе свеча.

      Пере-вопля перевода

      много всякого народа

      пробегает в уходящем

      и совсем не настоящем

      бритва ровненько прошла

      и осталась буква «А»

      где-то за.

      Просто «Я»

      со знаком вопроса.

      Back in the USSR

      Старухи в очереди жмутся,

      столовая дрожит как блюдце,

      к подносу тыркает поднос.

      Пролился суп, но стол достойно.

      Я примостился, мне довольно —

      от пота, запахов зарос.

      Но лето – резвая комета,

      глядит как лозунг с того света,

      сопит и крутится всерьез.

      Я выбираюсь своевольно

      к троллейбусу и – пшел! – спокойно

      по шару-шарику вразнос

      лечу как блюдце, как поднос.

      В берете синем у крыльца

      стоит товарищ без лица

      и шепчет громко: «Подлецы!»

      Уснула очередь за ним.

      А два могучих продавца

      в ответ кивают без конца

      и повторяют: «Подлецы!»

      И выпускают дым.

      Душистый дым от сигарет.

      Товарищ – да, товарищ – нет.

      «В храм намедни детей носили». —

      «Скользко, поди?» – «Потихонечку

                                                                шли.

      Младшего, надо давно, причастили,

      с старшим водицы святой испили,

      просфорку съели, к кресту подошли».

      «Ох, хорошо! Лишь бы в школе

                                                         не знали».

      «Знают, вот горе, позавчера

      отца к начальству-то вызывали,

      говорили, вишь, объясняли,

      а то, мол, с работы уйти пора.

      И учительница, ах, я не знаю…

      детей поставила, давай ругать,

      о ин-кви-зиции… не понимаю…

      до трех часов ведь… Бог с ней,

                                                         какая…»

      «Ну что ты, что ты, мать!

      Все ничего! Господь спасёт,

      Пресвятая Дева покровом покроет,

      святой Пантелиимон исцеление

                                                           принесёт».

      Утро плотное, утро совсем

      цып-цып-цып – прибегут – им мало

      каша манная

      духота

      наступает

      и растет.

      Подберу слова:

      «плоть» и «смерть»

      наколю