Сва. Валерий Байдин

были похожи на дыхание. Кто начал говорить, о чём, зачем? Глаза давно привыкли к полумраку, Сва увидел маленькую родинку над её ключицей, поцеловал. Поймал пальцы, поднёс к губам, вспоминая их первый поцелуй. И вдруг заметил на запястье три тонких белых царапины.

      – Что это у тебя?

      – А, это… – Лави помолчала. – Это я пилилась однажды. Но облом всё, неважно.

      Он не решился расспрашивать, лишь погладил бледные шрамики, косо рассёкшие кожу:

      – Больше никогда так не делай, слышишь!

      – Если б ты был со мной тогда, раньше… Боже, как ты опоздал! – Лави тяжело выдохнула и закрыла глаза.

      А потом началось ужасное. Она уткнулась носом в его грудь и отчаянно зарыдала.

      – Что с тобой? – тряс её Сва, пытаясь целовать в прыгающие губы, в мокрые глаза, ловя невозможные слова:

      – Нет… Ты не должен! Не должен… меня… лю… – она никак не могла закончить свою страшную фразу.

      – Что ты несёшь? Мы вместе! Навсегда!

      Лави замотала головой, сдерживая то ли крик, то ли боль.

      Он прижался к ней, гладил, целовал, тряс, целовал опять. Потом вскочил, заставил выпить полстакана воды и сел на кровать.

      Несколько раз вздохнул, обтёр мокрой ладонью лицо. Ничто не помогало. Лави сотрясала непрестанная дрожь. Не зная, что делать, он набросил на неё одеяло и глухо спросил:

      – Хочешь, выпьем чуть-чуть? Расслабишься. У меня немного вина есть.

      Она не ответила.

      Старики-соседи спали, похрапывая из-за двери на два голоса. Сва прошёл на кухню, заварил чай, захватил из холодильника еды и вернулся в комнату, нарезал хлеб, достал портвейн, рюмки, чашки, уселся за стол и принялся ждать. Облака тускнели, становились серо-чёрными, звёзды исчезали под рыхлыми краями, опять вспыхивали, вновь гасли. Тускнели окна в соседних домах, из дворового провала поднималась темень и широкими лентами реяла перед окном. Ледяная декабрьская ночь заползала в комнату. Он поёжился, вздохнул и, будто в ответ, услышал её голос:

      – Думаешь, я сплю? – Лави сидела на подушках, опершись спиной о стену.

      В тёмных глазницах стыл неподвижный, пугающий взгляд.

      – Скажи, что происходит? Тебе плохо со мной? – Сва сел рядом, обнял, посмотрел ей в глаза, пытаясь разглядеть в них знакомый тёплый свет.

      Она покачала головой:

      – Я тебе скажу, кто я, и ты всё поймёшь.

      Сва тут же закрыл ей рот поцелуем:

      – Не надо, я не мальчик.

      – Совсем не то, подожди! – Лави отстранилась и закрыла лицо руками, а когда отвела их, он услышал другой, хриплый голос:

      Я пришла в этот мир, чтоб исчезнуть,

      в поцелуях чужих…

      Сбилась, миг помолчала:

      в поцелуях слепых раствориться.

      Глупо верить, любить и молиться

      на краю торжествующей бездны.

      Закрыв глаза, она шептала всё тише:

      Как расстаться мне с жизнью убогой,

      улететь в синеву, словно птица?

      Вижу всюду мертвенные лица,

      слышу