Его батальон. Василь Быков

вытащил из-под соломы туго набитый вещевой мешок и ловко развязал его:

      – Вот сухонькие.

      – Спасибо.

      – И снимите шинель – пуговицу в петлицу вошью. А то уже третий день обещаете.

      – Только чтоб одинаково было: на правой и на левой.

      – Будет в аккурат. Не сомневайтесь.

      Он не сомневался. Гутман был испытанный мастер на все возможные и невозможные дела – все у него получалось удивительно легко и просто. Комбат привычно расстегнул командирский ремень, скинул с плеч двойную портупею, кобуру с Т Т, снял свою комсоставскую, некогда шитую на заказ, но уже основательно потрепанную и побитую осколками шинель. Гутман широким портняжным жестом раскинул ее на коленях.

      – И кто придумал эти пуговицы в петлицы? Ни склад у, ни ладу.

      – Тебя не спросили, Гутман, – буркнул Маркин. – Придумали, значит, так надо было.

      – А по мне, так лучше кубари. Как прежде.

      Комбат с наслаждением вытянул на соломе отекшие за день ноги и, рассеянно слушая разговор подчиненных, достал из брючного кармашка часы – плоские, с тоненькими стрелками и удивительно точным ходом. Он положил часы на край ящика, чтобы видеть их светящийся циферблат, и начал свертывать самокрутку.

      Первая волнующая радость постепенно уходила, вытесняемая насущными заботами дня, он смотрел на часы и думал, что скоро надо будет звонить на полковой КП, докладывать обстановку. Как почти и всегда, эти минуты были до отвращения неприятны ему и портили настроение до и после доклада. Сколько уже времени, как полком стал командовать майор Гунько, а комбат-три Волошин все еще не мог привыкнуть к его начальническим манерам, которые нередко раздражали, а то и злили его.

      – Из полка звонили?

      Маркин оторвался от бумаг, вспоминая, моргнул – его лицо с густоватой щетиной на щеках при скупом свете карбидки выглядело почти черным.

      – Звонили. Будет пополнение.

      – Много?

      – Неизвестно. В двадцать два ноль-ноль приказано выслать представителя от батальона.

      Лейтенант озабоченно посмотрел на часы – малая стрелка приближалась к восьми. Комбат откинулся к стене землянки и затянулся самокруткой. Стена ничуть не прогрелась и даже сквозь меховой овчинный жилет чувствительно холодила спину.

      – Про высоту шестьдесят пять не спрашивали?

      – Нет, не спрашивали. А что, все копают?

      – Дзоты строят. Как бы завтра не того... Не пришлось брать.

      – Да ну! – усомнился Маркин. – Семьдесят шесть человек на довольствии.

      Эта названная Маркиным цифра, хотя и не была неожиданностью для комбата, остро задела его сознание – всего семьдесят шесть! Совсем недавно еще было почти на сто человек больше, а теперь вот осталось менее половины батальона. Сколько же останется через неделю? А через месяц, к лету? Но он только подумал так, усилием подавил неприятную мысль и вслух сказал о другом:

      – Через день-два будет хуже. Укрепятся.

      Лейтенант бросил беглый взгляд на выход, прислушался и тихо заметил:

      –