Туда отсюда не попасть. Огден Нэш

беспокоиться.

      Кто становится миллионером без маски?

      Только тот, у кого душа из замазки.

      Он не дергается по поводу и без повода: он считает, что спокойствие – начало начал;

      Он не будет ходить, словно тигр по клетке, и твердить:

      «Боже мой, как я мог это сделать?! Неужели я так сказал?!»

      Он не будет кипеть благородным гневом, видя, как вокруг творится беззаконие, потому что беспокойной карьере Дон Кихота он предпочитает образ жизни Санчо Панцы;

      Он не будет понапрасну скорбеть о горькой участи Сакко и Ванцетти[2] или бедных дурнушек, которых никто не приглашает на танцы;

      Он не станет отчаиваться из-за того, что в наших известных университетах знания студентов ценятся менее, чем их достижения по футбольной линии;

      Он не станет лопаться от негодования, если кого-то линчуют в Виргинии.

      Покушав, он переваривает пищу, а легши в постель, засыпает тотчас,

      И четыре весьма флегматичных ангела стерегут его сон не смыкая глаз.

      Пошли нам, Боже, побольше флегматичности, невозмутимости и апатии!

      Только так, обеспокоенный родитель, мы сможем спокойно дожить до старости и спокойно умереть на своей кроватии.

      Анданте по-манхэттенски

      Правоверный мусульманин, когда ему взгрустнется, может взять и отправиться в Мекку, да?

      А мне куда прикажете деваться, если настроение хуже неккуда?

      Что из того, что вокруг меня кипит и бушует огромный город, населенный мильонами джентльменов и ле́дей,

      И что через стенку денно и нощно я слышу трудолюбивых и талантливых соседей?

      Что из того, что артисты и писатели транжирят таланты в угоду публике, сознавая, что это недостойно и мелко,

      Или что из всех современных литераторов Беллок признает одного Честертона, а Честертон признает только Беллока?[3]

      Что из того, что канадские леса вырубаются по прихоти газетных магнатов и что где было густо, там стало пусто,

      Или что один нью-йоркский папаша открыл, что лучший способ убаюкать ребенка – читать ему вслух произведения Пруста?

      Что из того, что на наших глазах происходят десятки встреч и разлук и поколение сменяется другим поколением,

      Что дети родятся, старики умирают, а я и вы – люди среднего возраста – привыкаем считать это привычным явлением?

      Все это, может быть, само по себе представляет известный интерес для кого-то,

      Но мне сегодня жить неохота.

      Мой дух изнемог в нестерпимых муках; он томится в темнице, где свет неведом:

      Дело в том, что я был вынужден пообедать, еще раскаиваясь в том, что позавтракал, и с дрожью думаю о грядущем ужине, вспоминая все, что съел за обедом.

      Почему меня вечно чем-нибудь пичкают, почему мне все время что-то несут – кто алкоголь, а кто аллегорию?

      Пускай меня оставят в покое: имею я право предаться горию?

      Что им смятенье моей души?

      Я желаю сидеть и страдать в тиши.

      Мне хочется всем им крикнуть: «Отстаньте!» —

      И этим закончить свое анданьте.

      Кто-то

2

Никколо Сакко (1891–1927) и Бартоломео Ванцетти (1888–1927) – участники американского рабочего движения, по происхождению итальянцы; были казнены на электрическом стуле по ложному обвинению в убийстве. (Здесь и далее примечания переводчика.)

3

Имеется в виду дружба и литературное сотрудничество двух известных английских писателей – Гилберта К. Честертона (1874–1936) и Хилэра Беллока (1870–1953).