Кодокуши. Рассказы. Герман Канабеев

книгу для души и тексты для сайтов за деньги. Так и получилось, что души наши были счастливы, а телам не хватало простых материальных благ.

      Когда в конце две тысячи шестнадцатого объявили, что в армии теперь контрактникам будут платить по сто тысяч в месяц, я закинул рукопись подальше и пошел в военкомат.

      Мне было тридцать лет. Тот возраст, который в двадцать считаешь смертельным.

      Когда мне предложили участие в армейском эксперименте и сказали сумму вознаграждения, я не сомневался. Пять миллионов рублей за пятнадцать дней, как тут отказаться? Да и сам эксперимент казался несложным. Десять человек в течение пятнадцати дней должны находиться в глухой камере, куда будет подаваться газ, благодаря которому мы не сможем спать.

      После первых суток мы зевали, делали ставки, кто дольше продержится, и думали о том, как распорядиться деньгами. На третьи сутки уже не разговаривали друг с другом. Кто-то просил выпустить и отказывался от дальнейшего участия, но это было бесполезно.

      Я переносил отсутствие сна на удивление легко. Сложнее было не сойти с ума от того, что стало происходить с моими сокамерниками. На пятые сутки люди перестали осознавать, что в камере они не одни. Они не видели друг друга. Все уселись на пол и больше не сходили с места. Единственное, что они делали – это постоянно шептали: «Я не должен спать, если усну, я больше не проснусь». На шестые сутки люди начали рвать волосы и выдирать зубами ногти с корнем, повторяя одну и ту же мантру: «Я не должен спать». К концу десятых суток они уже зубами рвали свою плоть, руками разрывали животы и вытаскивали внутренние органы.

      Со мной не происходило ничего. Я уткнулся лбом в стену, закрыл глаза, заткнул пальцами уши, чтобы не видеть и не слышать, что происходит.

      Я не мог понять, почему они не умирают от потери крови и от ужасных ран. Наверное, дело было в газе.

      На одиннадцатые сутки мне стало все равно. Я спокойно ходил по камере из угла в угол или прыгал в лужах крови, как в детстве прыгал по лужам во время ливня. Я смотрел на растерзанные тела и не чувствовал ничего. Ни отвращения, ни страха, ни жалости, ни сострадания. Пятнадцатые сутки прошли весело. Я нарисовал кровью на стене мишень для дартса, собрал с пола вырванные моими коллегами глаза и весь день швырял их в мишень.

      На шестнадцатые сутки камеру открыли. Как только газ рассеялся, все участники эксперимента погибли от нанесенных себе увечий. Со мной не произошло ничего. Вообще ничего. За исключением того, что спать я больше не хотел.

      Еще две недели я пролежал в военном госпитале, подключенный кучей проводов к каким-то датчикам. Через две недели подписал кипу бумаг о неразглашении. А потом был взрыв.

      Мы с Таней стояли на балконе. Взрыв был бесшумным. Ни ударной волны, ни разрушений. Высоко в небе возник ослепительный шар. Несколько секунд он был ярче солнца и пропал. В новостях говорили про метеорит. В интернете писали о высотном ядерном взрыве. Тысячи версий. От второго пришествия