Кодокуши. Рассказы. Герман Канабеев

открыла глаза. В этот момент оконное стекло разлетелось вдребезги. Брошенный Гришей кусок кирпича просвистел у меня над головой.

      – Сука, придурок! – крикнул я.

      «Бум-бум», – раздалось со стороны ямы.

      – Ты это слышал? – спросил Степа.

      – Слышал!

      – Что это?

      – Я не знаю, Степ.

      – Это яма вас зовет, – Эмма встала с кровати и смотрела куда-то мимо нас.

      Мы с Гришей посмотрели друг на друга.

      – Девушка, вы прилягте, не волнуйтесь, – Степа подошел к Эмме, но та подбежала ко мне, схватила за руку и шепотом на ухо сказала: «Бежим».

      Не знаю почему, но я не смог ей сопротивляться, когда она вдруг рванула за дверь, увлекая меня за собой.

      Как только мы выскочили наружу, я почувствовал, что земля под ногами ходит ходуном.

      – Это конец, – спокойно сказала Эмма.

      – Конец чего? О чем ты?

      – Всего.

      Я увидел, как из ямы в небо рванул огненный столб, и через мгновение нас бросило на землю ударной волной. Звука взрыва я не услышал. В голове звенело, как от контузии. Эмма трясла меня изо всех сил. Я еле поднялся на ноги.

      – На крышу, на крышу, в гнездо! – кричала Эмма.

      Из гнезда было видно, как расползается яма. Сначала она сожрала дом, где жил Гриша. Поселок трясло. Яма становилась все больше. Я видел, как Гриша бежит по картофельному полю в сторону старой деревни и понимал, что он не успеет. Яма походила на проголодавшегося зверя. Перед тем, как провалиться в яму, Гриша успел крикнуть: «Почему вы меня не слушали?». Я видел, как в яму провалился дом бабки Веры. Видел, как Чернова вышла на крыльцо с бутылкой коньяка в руках и, в этот момент яма добралась до нее. Последним в яму провалился дом Игната. Деревня сгинула.

      Эмма держала меня за руку. Я не понимал, почему мне так спокойно. От того, что она рядом или от того, что уже ничего нельзя исправить.

      Вместо поселка, вместо старой деревни и кладбища, везде насколько хватало взгляда, теперь была только извергающая пламя бездна. Она все ближе подбиралась к нашему дому. Когда до нас оставалось несколько метров, я вспомнил про Степу и дернулся было к лестнице, но Эмма меня остановила.

      – Это бесполезно, – сказала она, – посмотри вокруг. Кроме нас ничего не осталось.

      – Всё? – спросил я у нее.

      – Все.

      – Что дальше будет?

      – Ничего не будет.

      – Кто ты?

      Эмма улыбнулась, поцеловала меня в губы.

      – Кто-нибудь еще остался, кроме нас с тобой?

      – Никого не осталось.

      – Скажи, аист прилетит?

      – Нет.

      Сомнус

      – Сколько лет ты не спишь? – она взяла меня за руку, словно хотела убедиться, что живой.

      – Я жил еще тогда, когда люди умели спать.

      – До взрыва? Значит, ты помнишь какого цвета небо?

      – Помню.

      – Какого?

      – Сложно сказать. Принято было считать его голубым, но голубым я его не видел ни разу. Красным на закате, розовым на рассвете, серым по зиме, почти черным перед грозой, абсолютно черным по ночам,