Хасинто. Книга 1. Марина Аэзида

если не спросить, Хасинто еще долго не узнает, так ли это. Но как спросить?

      Придумать он не успел: троица господ уже отдалялась от часовни. Троица? Он же видел четыре силуэта! Точно четыре! Значит, последний принадлежал Марите. Тогда почему она не вышла вместе с остальными?

      Мысли, сомнения – все выветрилось из головы. Осталось только одно желание: узнать, где она. Узнать, чего бы это ни стоило.

      Хасинто бросился наперерез сеньору, но застыл, наткнувшись на его недоумевающий взгляд. Вопрос так и не слетел с языка. Дон Иньиго сам заговорил:

      – О, Гарсиас! Я вас, признаюсь, потерял. – Он повернулся к спутницам и, указав на Хасинто, сказал: – Донны, перед вами Хасинто Гарсиас де Варгас, мой будущий оруженосец.

      – Сын того самого Гарсии? – спросила та, что постарше.

      Сеньор кивнул и обратился уже к Хасинто:

      – Познакомьтесь. Моя тетушка – донья Беренгария. И моя двоюродная сестрица – донья Бланка.

      Хасинто поклонился женщинам, выдавив из себя приветствие:

      – Знакомство с вами, донны, для меня большая честь, великая радость.

      Они что-то ответили, но Хасинто едва расслышал. Все внимание было приковано к сеньору, к его лицу. Понять бы, насколько он сейчас благодушен, можно ли дерзнуть и все-таки задать наглый, неприличный вопрос.

      Словно о чем-то догадавшись, де Лара протянул:

      – Тетушка, сестрица, прошу меня извинить. Я задержусь ненадолго. Диего и Гонсало вас проводят.

      Он обернулся, подозвал оруженосцев, и женщины ушли в их сопровождении.

      Рука дона Иньиго легла на плечо Хасинто, и он вздрогнул. Сеньор, видимо, это почувствовал и нахмурился. Впрочем, ничего не сказал, а повел Хасинто прочь от дороги. Когда они отдалились шагов на двадцать, де Лара развернул его к себе и спросил:

      – Ну, что случилось?

      – Н-нет, ничего такого…

      – Не лгите. На вас лица нет. В чем дело?

      Так: сейчас или никогда! Преодолеть страх, пережить ярость де Лары. Он готов на это, потому что неизвестность куда хуже. Хасинто задержал дыхание, будто перед броском в холодную воду, и выпалил:

      – На вечерне я не видел вашей жены, доньи Марии Табиты. Здорова ли она? Все ли у нее хорошо?

      Последовавшее молчание оглушило. Смотреть на сеньора Хасинто не осмелился и опустил голову. Зато почувствовал его тяжелый, давящий взгляд. Это было невыносимо. Лучше бы Иньиго Рамирес накричал, ударил. Или просто развернулся и ушел. А он молчал и как будто не шевелился.

      Наконец раздался тяжелый вздох, а следом слова:

      – А я-то гадал, почему так вам не нравлюсь. Вроде ничего плохого не делал… Теперь ясно: это из-за моей жены.

      – Простите, я…

      – Да, теперь вам есть за что извиняться, – усмехнулся де Лара. – Хотя знаете: юноша, влюбленный в жену своего сеньора – это достойно баллады.

      Он издевается! Впрочем, стоит признать, Хасинто это заслужил. Хорошо, что в темноте не видно, как запылали. Еще бы дрожь в голосе унять, когда оправдываться станет.

      – Нет… что вы… просто в детстве…

      – Я