Код Онегина. Брэйн Даун

что он написал нечто крамольное с точки зрения нынешнего режима… Кинжал Лувеля и все такое… Варенье-то кушайте… (Поздний завтрак незаметно и плавно перетек у них в обед, а обед в ужин.)

      – Кто такой Лувель? – спросил Саша.

      – Погодите, погодите, – сказал Лева и отодвинул от себя хрустальную розеточку с вареньем несколько нервно. – Я хочу разобраться с «этим» и «тем». Ведь он Николая-то все-таки любил… «Он бодро, честно правит нами…» А Александр – «плешивый щеголь, враг труда», и это еще самое мягкое… Так почему вдруг «этот уж не тот»?! (Похоже, Лева из купленной в «Букберри» популярной книжки почерпнул несколько больше, чем Саша.)

      – Да, он поначалу-то и вправду Николая высоко ставил, особенно в сравнении с Александром, – согласилась Нарумова, мягко подвигая розетку с вареньем обратно к Леве. – На Александра зуб у него был личный, из-за ссылки, да и вообще Александра не любили: развалил, мол, страну, к власти пришел нечестно. .

      – Нечестно – это, Анна Федотовна, очень мягко сказано. Папашу родного укокошил…

      – Ну, положим, Николай тоже получил власть не по закону, – заметила старуха. – Право на престол было у Константина; Александр своим волевым решением отдал трон Николаю, как вещь. . Короче говоря, в «Годунове» и в «Шенье» он ужасные вещи про Александра написал, и все, конечно, заслуженно… Ну, а тут Николай: молодой, энергичный, порядок наведет… Ничего что декабристов повесил – издержки, усушка и утруска…

      Лева вздохнул и погрузил ложку в варенье, но до рта не донес.

      – А как же «нет, я не льстец, когда царю хвалу свободную…».

      – Это он на заре Николаева царствования писал, в угаре патриотизма… ничего, со всяким бывает.

      – Но он и после о нем одно хорошее говорил.

      – Левочка, он за границу поехать не мог без его разрешения… Семь раз умолял, клянчил – не пустили; из Москвы в Питер и то спрашиваться был должен, как крепостной… На женитьбу просил позволенья… Как еще он мог говорить о том, от кого зависел полностью? Вообразите, что вы, желая съездить на выходные в отпуск, обязаны спрашивать разрешения у… ну, у мэра хотя бы… И потом… Левочка, вы телевизор вообще смотрите?

      Лева в ответ криво усмехнулся и съел наконец свое варенье. Саша опять не понял, о чем они толкуют. Вроде бы понял, но – телевизор… Какое отношение телевизор имеет к Пушкину?

      – Кто-нибудь объяснит мне, кто такой Лувель?!

      – А потихоньку, – сказала Нарумова, – он стал понимать, что такое Николай, и тогда о старике вспоминал совсем уж по-другому…

      В суде его дремал карающий закон,

      Как дряхлый зверь, уже к ловитве неспособный.

      Дук это чувствовал в душе своей незлобной

      И часто сетовал. Сам ясно видел он,

      Что хуже дедушек с дня на день были внуки,

      Что правосудие сидело сло́жа руки

      И по носу его ленивый не щелкал.

      – Ну и что в этом хорошего? – спросил Саша.

      В плетеной сухарнице остался всего один пирожок – золотистый, румяный. Саша подумал и взял его.

      – Хорошего? Да ничего…

      Нередко добрый Дук, раскаяньем смущенный,

      Хотел