Опыт боли и радости. Сборник стихов и миниатюр. Владимир Пироцкий

даже тебя не услышу…

      Невидимый свет

      Если ты опоздал лечь спать,

      Успокойся, в углу присядь.

      Посмотри невзначай в окно,

      Только кажется, что темно.

      Там уже занимается свет,

      Там тебя пока еще нет.

      Ты прикрой беспокойные веки,

      И услышишь нездешние реки,

      Изумрудных струй искрящийся звон,

      Скрежет времени в яростном крике ворон.

      И свой путь угадаешь без звезд и Луны,

      И внезапно поймешь, о чем твои сны.

      Ты попробуй ответ на цвет и на вкус,

      Покрути, с сомненьем, задумчивый ус.

      И забудь его до поры,

      Вспомнишь в самом конце игры.

      А игра начиналась неспешно

      Посреди суеты кромешной.

      Та игра пролетела быстро —

      Жизнь, как росчерк

      костровой искры.

      Нас помирит со смертью только

      Ложь, что свидимся,

      Ниточкой звонкой,

      Души свяжет невидимый свет.

      Как простить, что…

      Тебя уже нет?..

      Верочка

      (по мотивам одной фронтовой истории)

      Странная у нас была любовь. Звали ее Верочка. А началось всё с бомбежки. Хотя бомба была всего лишь одна, шуму она наделала много. Как на грех, взрывом разорвало полевую кухню и горячая каша, словно шрапнель, разлетелась во все стороны и основательно ошпарила бойцов новобранцев. Они тут же неподалеку лежали. Как крикнул кто-то: «Во-оздух!!!», так и попадали, кто, где стоял. Некоторые от боли вскакивали и метались с горячей кашей на спине, на лице, а фрицы на бреющем поливали нас из пулеметов. И помочь никак нельзя. В то самое время лежал я в мелкой канаве и как мог, прикрывал от пуль молоденькую радистку, только что прибывшую с пополнением. Вся-то защита – одна гимнастерка.

      Когда «немец» улетел, я вдруг заметил ее маленькие русые косички, торчащие в разные стороны. Несмотря на округлые плечики, она казалась мне девчонкой, испуганной и такой милой, как будто случайно оказавшейся в страшной сказке. Мне почему-то стало смешно глядеть на ее съежившуюся фигурку и я, то ли из озорства, то ли от радости, что уцелел, легонько дунул на прядку ее волос, вьющихся над ухом. Молодой был… Девушка еще сильнее сжалась, и я, черт меня дернул, хотел осторожно поцеловать ее розовое ушко, но только носом его чуть-чуть коснулся. Она резко дернулась, отбросила мою руку, лежавшую у нее на плече, быстро вскочила и так глянула, я аж чуть сознание не потерял, острая и резкая боль пронзила от затылка до кончиков пальцев. «Зацепил-таки, гад!», – успел подумать о фрице. Когда очнулся, она, немного суетливо, но умело заканчивала бинтовать мне плечо и руку, а потом не отставала ни на шаг до самого санбата. Я, кажется, старался шутить, но видать у меня не очень-то получалось, а она так внимательно и по-доброму смотрела на меня своими сиреневыми глазами. Странно, я точно помню, что сиреневыми…

      Недели три я валялся в санбате, она иногда прибегала меня проведать, и мы незаметно подружились. Она рассказывала о своей коротенькой жизни, я хвастался своими военными подвигами, придумывая их на ходу, она внимательно на меня смотрела, и время от времени заливисто