Девять Жизней. Шестое чувство. Валентина Спирина

лёгкой влюблённости, которая испарится, как только девушка переступит порог своей квартиры. Иначе было неинтересно.

      Семинарист, значит. Экзотично, заманчиво. Семинаристов в её коллекции ещё не было. Несимпатичный? Это понятие относительное. Ко всему можно привыкнуть. Да и потом, ну не жить же ей с ним! Так, на недельку или полторы, пока она в Питере… Чтобы не дохнуть со скуки, когда достопримечательности закончатся.

      Только тут девушка обратила внимание, что они так и держат фотоаппарат с разных сторон. Как будто невзначай скользнула по корпусу пальцами и слегка коснулась руки мальчика. Он дёрнулся, как от ожога, так что фотоаппарат едва не полетел на брусчатку Петропавловской крепости. Лида еле поймала его и повесила себе на шею.

      Подумаешь, недотрога какой! Ведь не маленький! Семинаристам не положено? Глупости. Семинаристы – тоже люди, и физиологические процессы у них работают, как у всех. А религия не должна калечить человеческую природу. Так что всё нормально. Простят. Поймут.

      Как бы его задержать? Лида медленно двинулась в сторону Троицкого моста, продолжая задавать вопросы, и юноше ничего не оставалось как пойти с ней.

      По дороге Лида выяснила, что зовут семинариста Сашей (завтра именины, стало быть), что лет ему всего девятнадцать (а выглядит, если не считать детского выражения лица, на все двадцать пять!), что престольный праздник – это день того святого или Евангельского события, в честь которого освящён храм или придел в храме, и ещё много чего познавательного и интересного.

      Дойдя до набережной у противоположного от крепости конца моста, Лида купила мороженое. Села прямо на гранитный парапет набережной и кокетливо попросила:

      – Сфотографируй меня ещё раз, пожалуйста.

      – Освещение плохое, – отозвался Саша из-за объектива, – может не получиться.

      – Я верю, ты справишься, – машинально пробормотала Лида и стала позировать.

      На ней было длинное драповое пальто бледно-оранжевого, как морковь со сметаной, которой тётя пичкала её в детстве, цвета. Из-под него выглядывало ярко-жёлтое платье – Лида вообще обожала платья и длинные юбки. На ногах – удобные кожаные босоножки цветом чуть темнее пальто, на маленьком каблучке, ремешки элегантно обхватывают тонкие щиколотки. На шее горстка бус из золотого бисера. Каштановые волосы до плеч, лежащие мягкими волнами. Светло-карие глаза. Острый нос. Непропорционально большой и едва заметно кривой рот с тонкими капризными губами. Лида считала себя красавицей.

      – Спасибо, – девушка повелительным жестом подала Саше руку, и он совершенно невозмутимо, недрогнувшей рукой снял её с парапета. «Надо будет покраситься в рыжий», – мелькнула у Лиды мысль. А пока она подошла, посмотрела в упор и спросила, делая вид, что обиделась:

      – А чего ты такой неприкасаемый? Так машинально подал мне руку, неласково…

      – Мы с тобой знакомы всего второй час, – простодушно пожал плечами мальчик.

      Лида