Старик и море. Рассказы (сборник). Эрнест Хемингуэй

почувствовал легкое, чуть приметное подергивание лески.

      – Клюнет, – сказал старик вслух. – Клюнет, дай ей бог здоровья!

      Но она не клюнула. Она ушла, и леска была неподвижна.

      – Она не могла уйти, – сказал старик. – Видит бог, она не могла уйти. Она просто поворачивается. Может быть, она уже попадалась на крючок и помнит об этом.

      Тут он снова почувствовал легкое подергивание лески, и у него отлегло от сердца.

      – Я же говорил, что она только поворачивается, – сказал старик. – Теперь-то уж она клюнет!

      Он был счастлив, ощущая, как рыба потихоньку дергает леску, и вдруг почувствовал какую-то невероятную тяжесть. Он почувствовал вес огромной рыбы и, отпустив бечеву, дал ей скользить вниз, вниз, вниз, разматывая за собой один из запасных мотков. Леска уходила вниз, легко скользя между пальцами, но, хотя он едва ее придерживал, он все же чувствовал огромную тяжесть, которая влекла ее за собой.

      – Что за рыба! – сказал он вслух. – Захватила крючок губой и хочет теперь удрать вместе с ним подальше.

      «Она все равно повернется и проглотит крючок», – подумал старик. Однако он не произнес своей мысли вслух, чтобы не сглазить. Он знал, как велика эта рыба, и мысленно представлял себе, как она уходит в темноте все дальше, с тунцом поперек пасти. На какой-то миг движение прекратилось, но он по-прежнему ощущал вес рыбы. Потом тяга усилилась, и он снова отпустил бечеву. На секунду он придерживал ее пальцами; напряжение увеличилось, и бечеву потянуло вниз.

      – Клюнула, – сказал старик. – Пусть теперь поест как следует.

      Он позволил лесе скользить между пальцами, а левой рукой привязал свободный конец двух запасных мотков к петле двух запасных мотков второй удочки. Теперь все было готово. У него в запасе было три мотка лесы, по сорок саженей в каждом, не считая той, на которой он держал рыбу.

      – Поешь еще немножко, – сказал он. – Ешь, не стесняйся.

      «Ешь так, чтобы острие крючка попало тебе в сердце и убило тебя насмерть, – подумал он. – Всплыви сама и дай мне всадить в тебя гарпун. Ну вот и ладно. Ты готова? Насытилась?»

      – Пора! – сказал он вслух и, сильно дернув обеими руками лесу, выбрал около ярда, а потом стал дергать ее снова и снова, подтягивая бечеву поочередно то одной, то другой рукой и напрягая при каждом рывке всю силу рук и упор тела.

      Но ничего не получалось. Рыба медленно уходила прочь, и старик не мог приблизить ее к себе ни на дюйм. Леска у него была крепкая, рассчитанная на крупную рыбу, и он перекинул ее за спину и натянул так туго, что с нее брызнули водяные капли. Затем леса негромко зашипела в воде, а он все держал ее, упершись в сиденье и откинув туловище назад. Лодка начала чуть заметно отходить на северо-запад.

      Рыба плыла и плыла, и они медленно двигались по зеркальной воде. Другие наживки все еще были закинуты в море, но старик ничего не мог с этим поделать.

      – Эх, если бы со мной был мальчик! – сказал он. – Меня тащит на буксире рыба, а я сам изображаю буксирный битенг. Можно бы привязать бечеву