Омертвение. Ушедшие в небо. Ярослав Толстов

вытаскивать без ущерба для того, что останет-ся, и его натуры почти не менялись, потому что он видел, что за чем идет и что может вылез-ти наверх. По этому принципу, может, и натуры отбирал – не все, но большую их часть. Иначе гонения должны были начаться гораздо раньше. Но он был слабее. А у Наташки больше сил, но она дерет без просчета, наугад – что увидела, то и выдернула, вырубила. Если Неволин в какой-то степени был хирургом, то Чистова – мясник.

      – Я лично завтра сведу тебя к психиатру, – сказал Евгений и посмотрел на часы. – Я знаю одного – берет недорого.

      – Все равно от этого так просто не отмахнуться, Жек. В конце концов, твоя версия не так уж плоха, но и если ее придерживаться, то мы имеем двенадцать психически нездоровых и, возможно, опасных людей. Плюс друг-инвалид Чистовой…

      – Плюс Чистова и ты. Господи, – Евгений вздохнул, – какой идиотизм, а! Как фамилии твоих клиентов, может, я знаю кого-нибудь.

      – Сейчас. Иди сюда, – Вита слезла с кровати и включила компьютер, Евгений, замотав-шись в одеяло, встал за ее спиной с надменным видом римского патриция. – Вот смотри.

      Евгений некоторое время внимательно изучал список фамилий и адресов, потом покачал головой.

      – Нет, все мимо. Матейко… это ты с ней в Волгограде встречалась?

      – Да. Только она переехала в Екатеринбург. Живет в соседнем доме с известной тебе да-мой, представляешь?

      – А-а, несчастной вдовы, которая чуть не испортила тебе карьеру?

      – Перестань, ты Карину совсем не знаешь.

      – Витек, в любом случае все это чушь.

      – А письма?

      – Бред свихнувшейся журналистки. Где они, кстати, ты мне их не показывала.

      – Зачем? – Вита выключила компьютер. – В любом случае, здесь их нет – ни писем, ни папки.

      – Что ж, – Евгений подхватил сползающее одеяло, – нет и нет. Все равно ты ведь отказала Чистовой. Давай спать, Витек, поздно уже.

      Вита пожала плечами, поняв, что он больше не собирается ничего обсуждать, но, забира-ясь в постель, все же упрямо пробормотала:

      – Все равно я узнаю, какое отношение к этому имеет Котошихин. Меня чуть не придуши-ли из-за этого урода!

      – Не суйся, я сам узнаю, – Евгений потянулся к выключателю бра, нажал, и в комнату хлынула ночь. – Раз уж ты так уверена, то, возможно, он и мог вытащить аккумулятор. Гришка, конечно, стучит, как стая дятлов, но ничего он не знает об этой истории. У него идиотское чувство юмора, вот что я думаю. За такой юмор можно и паяльник зачехлить в жо… глубоко, в общем, – он зевнул. – Разберемся.

      – Жека.

      – М-м-м?

      – А ты точно собираешься уйти из «Пандоры»?

      – Даже не вопрос. Под Эн-Вэ я больше не сидец! Прав Макс, сколько можно – пора иго скидывать. Никаких плясок в барах, конечно, больше не будет, придумаю что-нибудь другое, правда, скорее всего, из Волжанска придется съезжать. Поедешь?

      – Только в прежнем качестве.

      – Ой-ой! Ты учти, подруга, что мне скучно и тоскливо,