Радужный город. Алена Воронина

меня, но за счет своего небольшого росточка и миниатюрной фигурки смотрелась еще моложе. Если бы не взгляд.

      Маргарита Николаевна умело игнорировала жену Димы. Валентина Алексеевна сидела тихо. А я себя ощутила центром вселенной и вершителем судеб. Никто не хотел быть первым. Пришлось инициатору. Я сцепила руки в замок и начала.

      – Светлана, Валентина Алексеевна. В прошлый раз у нас нормального разговора не получилось. Все были несколько на взводе. Но, я думаю, сейчас, в спокойной обстановке, нам стоит обсудить сложившуюся ситуацию и прийти к тому решению, которое всех устроит.

      Светлана скривилась.

      – Я и сама понимаю, то, что сделал Дима, немного странно. Если бы оставил только дочери квартиру еще ладно, но я там действительно «никаким боком».

      Маргарита Николаевна открыла рот, чтобы возразить, но я подняла руку, призывая к тому, чтобы меня дослушали.

      – Я предлагаю следующее. Мы забываем про завещание. Вы, Светлана, и, вы, Валентина Алексеевна, вступаете в наследство в равных долях. После чего я помогу вам с продажей квартиры. Вас, Светлана, не обделим, вы будете контролировать весь ход сделки. Каждый остается при деньгах. Мы спокойно купим квартиру для Валентины Алексеевны. А вы, – я кивнула Диминой жене, – будете вольны делать, что захотите. Но это при условии, что до оформления наследства и продажи квартиры вы, Светлана, не трогайте Валентину Алексеевну, даете ей спокойно жить в квартире. Полгода вы в состоянии потерпеть.

      Димина мать тяжело вздохнула. А вот Светлана смотрела на меня в упор.

      – Знаешь, при других обстоятельствах я бы согласилась. Но сейчас – нет! – ее лицо преобразилось и улыбка стала похожей на оскал. – Он мне задолжал слишком много. Он мне жизнь сломал! И я получу то, что мне причитается!

      – К чему такая упертость? Даже если бы завещание было написано на вас, Валентина Алексеевна и моя дочь все равно могли бы вступить, – я была удивлена такой враждебности.

      – Ну, рискните. Я свое слово сказала. Эта квартира – моя, – она вскочила, сорвав со стула пуховик, и вылетела из кабинета.

      – Что за психованная дама? – я сидела с открытым ртом. – Я не понимаю, чего она хочет добиться.

      – Так я тебе о чем и говорила, деточка. С ней невозможно говорить, – покачала головой Маргарита Николаевна.

      – Это бред! Она все равно бы не получила квартиру целиком, – я никак не могла понять, что это был за спектакль.

      – А все просто, Сонюшка. Ты испугаешься. А запугать Валю… Да ты на нее посмотри, она все отдаст. Она сына похоронила. Вывезут ее куда-нибудь в деревню в холодный дом, и все. Вон читала, внук бабку выкинул на улицу, а тут и не родня даже. А там уж подпишет, все что дадут.

      Слезы-хрусталики побежали по морщинистому лицу съежившейся в своем платке женщине. А ведь и правда! У меня есть семья, друзья, родные, у нее нет никого. Она одна против целого мира.

      Телефон