Ветер. Елена Крюкова

в ополовнике чистых небес —

      Варево Ада:

      Девки-колибри, торговец, что бес,

      Стыдное стадо?!

      Матерь Мария, да то – Вавилон!

      Все здесь прогнило

      До сердцевины, до млечных пелен, —

      Ты уловила?..

      Ты угадала, куда Ты пришла

      Из запределья —

      Молимся в храме, где сырость и мгла,

      В срамном приделе…

      – Вижу, все вижу, родная моя.

      Глотки да крикнут!

      Очи да зрят!.. Но в ночи бытия

      Обры изникнут.

      Вижу, свидетельствую: то конец.

      Одр деревянный.

      Бражница мать. Доходяга отец.

      Сын окаянный.

      Музыка – волком бежит по степи,

      Скалится дико…

      Но говорю тебе: не разлюби

      Горнего лика!

      Мы, человеки, крутясь и мечась,

      Тут умираем

      Лишь для того, чтобы слякоть и грязь

      Глянули – Раем!

      Вертят богачки куничьи хвосты —

      Дети приюта…

      Мы умираем?.. Ох, дура же ты:

      Лишь на минуту!..

      Я в небесах проживаю теперь.

      Но, коли худо, —

      Мне отворяется царская дверь

      Света и чуда,

      И я схожу во казарму, в тюрьму,

      Во плащ-палатку,

      Чтоб от любови, вперяясь во тьму,

      Плакали сладко,

      Чтобы, шепча: «Боже, грешных прости!..» —

      Нежностью чтобы пронзясь до кости,

      Хлеб и монету

      Бедным совали из потной горсти,

      Горбясь по свету.

      ГРАД АРМАГЕДДОН

      I.

      …Всей тяжестью. Всем молотом. Всем дном

      Дворов и свалок. Станций. Площадей.

      Всем небоскребом рухнувшим. Всем Днем —

      О если б Судным! – меж чужих людей.

      Всем слэнгом проклятущим. Языком,

      Где запросто двунадесять сплелись.

      Всем групповым насильем. И замком

      Амбарным – на двери, где шавка – ввысь

      Скулит так тонко!.. безнадежно так… —

      Всем каменным, огнистым животом —

      Обвалом, селем навалился мрак,

      Сколькиконечным?.. – не сочтешь! – крестом.

      Мне душно, лютый град Армагеддон.

      Из твоего подвала – вон, на свет

      Рождаясь, испускаем рыбий стон

      В январский пляс над головой – планет.

      Да, в метрике царапали: «Арма-

      геддонский исполком и райсовет…»

      Тех слов не знают. Им – сводить с ума

      Грядущих, тех, кого в помине нет.

      А я пацанка. Флажное шитье

      Да галстучная кройка впопыхах.

      С вокзальных башен брызнет воронье,

      Когда иду со знаменем в руках.

      Так сквозь асфальт – слеза зеленых трав.

      Так из абортниц – мать: «Я сохраню!»

      Средь серп-и-молот-краснозвездных слав —

      Оставьте место Божьему огню…

      Но давит Тьма. Сменили ярлыки,

      А глыба катит, прижимает плоть.

      Ни напряженьем молодой тоски,

      Ни яростью ее не побороть.

      Ни