Великий князь. Юрий Сбитнев

ручья, куда убегал поток, стоял Игорев конь и пил воду. А рядом и конь Борея, и сам старец, улыбчиво сощурившись, глядел в глаза князю:

      – С возвращением тебя домой, княже!

      Перед ними стелила, несла свои широкие воды река Самородина, и плыл к ним с противоположного берега перевоз. Солнце золотило купол и крест Владимирского храма, первого, поставленного на Руси во имя всё ещё не причисленного к лику святых Великого князя Крестителя.

      Глава вторая

      1.

      Выходя из Святой Софии, столкнулся Венец лицо в лицо с Ивором, тот стоял на заутрене. Обнялись по-братски, расцеловались по-христиански, троекратно.

      Венец, ища взглядом Игоря, спросил, предчувствуя сердцем недоброе:

      – А князь где?

      Ивор потемнел взором:

      – Нету князя… Пропал…

      – Как пропал?

      – Исчез Игорь, как в богот¹⁷³ канул. Сколь дён ищем по всем дорогам, по весям всем. Нет… И следа нету…

      Великокняжеский посланец притиснулся близко, понял о ком речь:

      – Ты, боярин, не шути. Нужен Игорь великому князю. Как так – нету… Не иголка в стогу – человек ить, князь!

      Ивор в сердцах махнул рукою:

      – Трёх коней загнал, дворовых замучил, сам, как волк, по всий земли рыщу, каждый кустик шарю, в каждую ямку суюсь, все домы по окольным селищам пошарил, каждую захоронку вынюхал… Как в богот канул! Нет! И в самом граде каждый заулок, каждый уголок досмотрели. Нет его!..

      Когда подходили к посадскому дому, ведя коней в поводу, Венец спросил у Ивора, кося глазом на отставших великокняжеских посланцов:

      – А Любава где? С ним?

      – Какое! – сокрушённо сказал Ивор. – Умыкнул Любаву Мстислав Владимирович…

      – Как умыкнул?

      – Просватал за себя и увёз, до нашего ещё прихода.

      – Ох ты! – только и сказал Венец. И помолчав, в сердцах: – Она же ему во внуки годится… Как же батюшка твой?

      – Они рады Мстиславу. Как откажешь? Он на Руси нынче рука и воля Мономахова. Повелей, наследник!

      – А может, Игорь в угон пошёл за свадебным чином? – сторожась чужого уха, спросил Венец. И сам возразил себе: – Нет. Нет такого в Игоре, чтобы силою чего-либо брать. Тем паче в таком деле… Любил он сестру твою. Шибко любил.

      – Шибко, – согласился Ивор. – На всю жизнь.

      – Не станет он чинить беды ни Мстиславу, ни Любаве.

      – А если на себя покусился? – спросил Ивор давно уже думанное.

      – Нет, – сразу же откликнулся Венец. – Того быть не может.

      В Новгороде задержались надолго, отправив весть Всеволоду о исчезновении брата. И ещё немало плутали по новгородским весям, выискивая и выспрашивая приметы князя. Но никому не было ведомо о нём, и впрямь, как в омут канул. Но и канувший в омут скажется. Пытали молву, и получалось, что во время сие ни убиенного, ни утопшего, ни просто помершего на всех путях-дорогах не было.

      Искали, пока не пришёл приказ из Киева, ехать к стольному городу.

      За

173

       Богот – омут.