Великий князь. Юрий Сбитнев

ответила Верхуслава. – Княже, Игоря…

      Олег ни тогда, ни после не стал перечить. Так и назвали второго.

      …Игорь взошёл на курган, встал на колени перед крестом, поворотившись лицом на восток, куда они текли нынче торокою. Туда, куда мальчиком, чуть старше его, бежал отец, откуда возвратился он на Русь. Куда снова не раз ходил с миром и добром, туда, где родилась мать и где ему суждено воспринять многое из Добра Великой Степи. И, оборотясь туда лицом, помолился об отце и дяде Романе.

      – Отче мой, отче родненький, спаси тебя Бог за любовь твою к матери моей и чадам её. Я помню и люблю тебя, тату, и буду любить вечно… Где ты, тату?..

      – Я с тобой, сыне, – ясно услышал добрый голос отца и, не устрашась, не подивившись даже, попросил истово:

      – Не покидай меня, тату. Будь со мною нынче, и присно, и во веки веков.

      – Буду, – пообещал отец, коснувшись склонённой ниц головы сына.

      Это прикосновение длил на себе Игорь, вдыхая сухой кремнёвый запах насыпной земли, приникнув к ней всем лицом. Трава-ковыль никла к нему, ласково путая волосы.

      – Радуйся, сыне, – услышал он свыше. – Радуйся! Вовек не расстаться нам с тобою!

      Было так хорошо, так высоко, как не было ещё никогда в его коротенькой жизни. – Радуйся, сыне!

      С кургана степь виделась совсем иной, чем там, у возков. Серебряно-сизый простор расцвечен тысячами цветов, алых, как кровь, багряных, голубых, как утреннее небо, и синих, как вечернее, лазоревых, белых, оранжевых…

      Мириады разных, больших и малых, неприметных и ярких в своих оперениях птиц летали над девственной землёю, гремя гремушками, звеня колокольцами, посвистывая и цокая, заливаясь трелями. А высоко в небе медленно плыли, совершая круг за кругом, ратные богатыри, сторожа добычу и охраняя свои гнездовища. Соколы… Гордые балованы⁴⁰… Орлы… Горние беркуты…

      И явилось чудное!

      Вдруг возникли в мареве воины, легко парящие над степью. Шлемы их, пики и стяги золотило солнце, свечами взмывали над ними орлы, соколы и ястреба, курилось взъёмно лёгкое облачко над ними, то ли пыль бездорожная (воины плыли над степью без дорог), то ли золотая пыльца вызревающих трав – мга.

      Игорь глядел во все глаза, не понимая сути происходящего, потрясённый полётом ратных людей над степью, не веря, что это есть на самом деле. А они плыли и плыли, приближаясь к стану, и можно было уже различить живые розовые от жара лица…

      На таборе увидели их. В отклик походным знакам подняли родовой стяг Олега Святославича.

      И когда мать взмахнула белым платом, Игорь понял, что не видение это и ратные люди не плывут над степью, но идут на конях, скрытых от взора степными травами.

      Полк дяди Осташа шёл на сбережение их семейства от случайного ворога.

      Малая горсточка русской дружины приветствовала дивиих половцев, благодарно, но молча – поднятием рук. И только Игорь, забыв обо всех печалях, метью⁴¹ скатился с кургана, опережая себя звонким «ура».

      – Ура! –

40

       Балован – сокол.

41

       Метью – быстро.