Гарем. Бертрис Смолл

их императорское высочество уже наслышаны обо мне? – с усмешкой проговорила Шаннез, обращаясь к капитану своей стражи. – Боже мой, какая красавица! Будь она уродлива, как и большинство дочерей венценосных отцов, я, пожалуй, еще сжалилась бы над ней и сделала бы своей подругой.

      – Даже последняя уродина никогда не согласится водить дружбу с такой наглой особой, как ты! – вскричала разгневанная принцесса. – Как ты смеешь врываться в мой шатер без приглашения? На колени, женщина! Я твоя госпожа!

      Шаннез была ошеломлена.

      – Вы знаете наш язык?..

      Капитан стражи легонько подтолкнул наложницу шаха под локоть, и та неохотно преклонила колена перед принцессой.

      – Прошу прощения у вашего императорского высочества, но мое желание познакомиться с вами было столь велико, что я…

      Принцесса не дала ей договорить, нетерпеливо подняв руку:

      – Для тебя я отныне – ваше величество, недостойная раба!

      – Но для начала вам еще нужно выйти замуж за моего господина! – резко ответила Шаннез.

      Принцесса отвесила ей пощечину.

      – Ты полагаешь, что шах вернет купленный товар, если тот ему не понравится? В чем лично я сильно сомневаюсь!

      – Ваше величество, прошу простить меня. Я вела себя с вами непочтительно, но отнюдь не по злому умыслу. Молю вас о прощении и о дружбе. Я могу быть вам очень полезной и оказать много услуг.

      Принцесса несколько успокоилась, но не купилась на покаянные речи со стороны наложницы шаха:

      – Вряд ли мы сможем подружиться с тобой, Шаннез, но по крайней мере я не хочу, чтобы мы стали врагами. А теперь оставь меня, я буду отдыхать.

      Наложница и охранник тут же вышли из шатра. Удалившись от него на приличное расстояние, Шаннез проговорила:

      – Эта сучка ни в коем случае не должна стать нашей повелительницей. Она слишком горда и будет хранить верность своей земле в ущерб Персии. А когда родит сына, то обратит и его, и всю нашу страну в данников Китая. – Она взглянула на капитана персидской стражи. – Хасан, ты должен помочь мне.

      На Хасана не произвел большого впечатления этот патриотический монолог наложницы шаха. Однако он готов был согласиться с тем, что в ее словах имелся известный смысл.

      – Мы не можем убить ее, Шаннез. Об этом обязательно прознают в Китае, и тогда не миновать войны.

      – Я не собираюсь лишать ее жизни. Принцесса выйдет замуж за нашего шаха, но только… это будет не настоящая принцесса. Никто из наших людей еще не видел гордой китаянки. Завтра ее свита покинет свою госпожу, чтобы вернуться домой. Ты настоишь на том, чтобы мы остались здесь еще на сутки. Скажешь, что лошадям нужно дать больше отдыха. Мы одни останемся с принцессой. Вечером я опою ее, и двое твоих солдат отвезут ее в Багдад, чтобы продать там в рабство. А на роль принцессы мы возьмем ее служанку Май Цзе.

      – Но если девчонка не согласится?

      – Согласится, если жить захочет, – усмехнувшись, уверенно ответила Шаннез. – И, Хасан…