Гарем. Бертрис Смолл

золотых динаров! – вдруг крикнул Бату, решив рискнуть.

      Толпа возмущенно загудела, но незнакомец стал спокойно отсчитывать монеты из своего толстого кошелька.

      – Я даю тебе сто пятьдесят, ибо знаю истинную цену этой девушке. – Он сунул деньги ошалевшему татарину и поднялся на возвышение. Взяв Машутку за руку и согревая ее ледяную ладошку своими теплыми ладонями, он мягко проговорил: – Меня зовут Хаджи-бей, дитя мое. Если ты доверишься мне, я вдохну в тебя новую жизнь.

      – Вся моя семья погибла, я не хочу жить.

      – Я знаю, маленькая Фирузи. Твоя боль велика, но стоит тебе только пожелать, и тебя ожидает блестящее будущее. Пойдем ко мне, я все тебе расскажу.

      Он усадил ее в паланкин, сел рядом и приказал рабам нести их домой. Когда они прибыли на место, Хаджи-бей велел принести ей успокаивающий напиток, который должен был помочь испуганной девушке расслабиться. Хаджи-бей стал осторожно расспрашивать ее о прошлой жизни. Поначалу Машутка молчала, но зелье, на котором был настоян напиток, развязало ей язык, и она излила всю свою горечь и боль в грустном рассказе.

      Хаджи-бей внимательно слушал ее, лицо его выражало искреннее сочувствие. Когда она закончила, он сказал:

      – Да, дитя мое, все это очень трагично. Но твой случай не уникален. Подобное случалось и раньше с другими людьми. Сделанного не поправить и минувшего не вернуть. – Он внимательно посмотрел на нее и продолжил: – Ты измучена, маленькая Фирузи. Тебе пришлось вынести много страданий. Постарайся заснуть, а когда проснешься, увидишь, что боль осталась позади. Ты начнешь свою жизнь заново. Прошлое навсегда останется в твоей памяти, но знай: мучения твои окончились.

      У Машутки слипались глаза и уже начинал заплетаться язык, но она все же проговорила:

      – Они окончатся только в том случае, если я буду отмщена. Бату и семеро его людей должны умереть. За каждого члена моей семьи. А за моего мужа… тот… Йесукай…

      – Хорошо, Фирузи.

      – Как ты меня называешь? – спросила девушка уже в полудреме.

      – Фирузи. Это значит «бирюза». У тебя удивительные глаза. А теперь спи, дитя мое.

      И девушка тут же впервые за последнее время погрузилась в крепкий, здоровый сон.

      – А когда я проснулась, то почувствовала себя прекрасно! Вот как, милая Сайра, я сюда попала, – закончила свой рассказ Фирузи.

      – А что было с Бату? – спросила Джанет. – Хаджи-бей отомстил ему и его людям за твоих родных?

      – О да! Когда мы услышали о тебе и спешно выехали из Дамаска, взяв курс на Крит, я видела, как их отрубленные головы гнили на шестах у городских ворот. Но я больше про них не вспоминала, и ага молчал.

      – Ты говоришь, что вы услышали обо мне в Дамаске?

      – Да, слух о том, что Абдула бен Абдула выставил на аукцион рыжеволосую белую девушку благородного происхождения, разнесся от Дамаска до Александрии. Подумать только, какие деньги отдал за тебя Хаджи-бей! Те динары, что были заплачены за нас с Зулейкой, даже не идут ни в какое сравнение!

      – Если