Счастливчик (сборник). Лидия Чарская

за собой.

      Кто-то полез на стол, потянулся к лампе и, стащив с нее костюм Счастливчика, подал его Кире.

      Опять проворные руки стали суетливо хлопотать вокруг мальчика, быстро одевая его.

      Помидор Иванович, Янко, Гарцев, Голубин, черненький, как цыганенок, Малинин – все наперерыв старались услужить ему.

      – Если еще кто-нибудь когда-нибудь осмелится проделать с ним что-либо такое, я так отпотчую, что… – с пылающими щеками кричал неистово Ваня Курнышов.

      Ваня не кончил. Кто-то отстранил его от Счастливчика, встал на его место и ударил легонько Киру по плечу.

      Счастливчик поднял глаза. Перед ним стоял Подгурин. За ним Калмык, красный как морковь, со смущенно бегающими маленькими глазками.

      – Ты уж того… брат… прости, Лилипутик… – ронял смущенно Подгурин, – мы, брат, не знали, что ты такой рубаха-парень и герой.

      – Лихой, брат, товарищ! – вторил ему и Калмык, просовывая под чьим-то плечом свою скуластую физиономию.

      – Ты, брат, не взыщи, – ронял снова долговязый Подгурин, – прости… Неладно у нас это вышло и с завтраком, и с костюмом. Или вот что: дай мне хорошего тумака, а я ни-ни… сдачи… Вот и будем квиты.

      – И мне тоже! И мне тоже! – обрадовался Бурьянов.

      Но Счастливчик никак не решался исполнить эту оригинальную просьбу.

      Между тем десятки рук успели одеть его, привести в порядок.

      – Ну вот, – как ни в чем не бывало радовались мальчики. – Ну вот! Ну вот! Теперь хоть не только директор входи, а и сам министр. Милости просим! Всё в исправности!

      – Братцы! Я предлагаю качать Раева за его товарищеский поступок! – звонко воскликнул Помидор Иванович и, прежде нежели Счастливчик успел опомниться, подхватил его на руки.

      Десятка четыре рук, маленьких и средних, чистых и грязных, щедро отмеченных чернильными пятнами, потянулись к Счастливчик у. Его осторожно подбрасывали и раскачивали в воздухе и припевали со смехом и визгом:

      – Слава Лилипутику, слава! Слава кудрявому, слава! Счастливчик, смеющийся, повеселевший, с растрепанными локонами и пылающим лицом, принимал все эти знаки восторга.

      Вернувшись с monsieur Диро домой, Счастливчик не желал волновать бабушку и Лялю и, рассказывая о первом проведенном в гимназии дне, умолчал об истории с костюмом и завтраком.

      Одному только Мик-Мик у, пришедшему к нему вечером репетировать уроки, поведал он все до капельки. Мик-Мик внимательно слушал своего маленького ученика и заставлял его повторять по нескольку раз, что сказал директор, как отвечал ему Счастливчик, как его «чествовали» всем классом.

      Счастливчик не скрыл ничего от Мик-Мика. Мик-Мик не выдаст, Мик-Мик не пойдет, испуганный, к бабушке, не за хочет вступаться за него, Счастливчика, или жаловаться на негодных мальчуганов, как это, наверное, сделал бы monsieur Диро. Мик-Мик непременно желает видеть в Счастливчике маленького мужчину и всячески поддерживает это сознание и в самом Кире. Вот почему так любит Счастливчик своего молодого учителя, так искренен и откровенен он с ним.

      В этот вечер, уставший от массы разнородных впечатлений,