Сквозь тайгу к океану. Михаил Чуркин

шашки со свистом рассекало спертый воздух харчевни. Пошатываясь, казак направился к их столу. Его товарищ вновь попытался остановить брата станишника, но тот так сильно толкнул его в грудь, что казак, запнувшись о лавку, упал.

      В минуты опасности в груди Сени зарождалась холодная ярость, и он начинал действовать почти автоматически. Никто не успел среагировать, как Арсений взмахнул рукой. Из рукава его полушубка выскользнул укрепленный на резинке наган. Хлопок выстрела и на лбу буяна появилась красная точка пулевой пробоины. Вторым и третьим выстрелами Сеня погасил керосиновые лампы. Одна из них грохнулась об пол. Керосин попал на половицы и загорелся. Китайцы и обитатели харчевни кричали:

      – Пожар, горим!

      – На ходы! – крикнул Арсений и кинулся через кухню прочь из чайной.

      Сзади все звучали крики:

      – Пожар, заливай!

      Воспользовавшись возникшей суматохой, разведчики быстрым шагом добрались до розвальней крестьянского обоза, который уже трогался в путь, и подались прочь из города. Над сенным рынком стелился дым. Впоследствии Арсений узнал, что рассвирепевшие казаки в отместку за гибель товарища спалили весь сенной рынок.

      Они еще не успели выехать в пригород, как путь обозу преградил конный разъезд.

      – Стой, кто такие? – спросил статный офицер.

      – С базара едем, – ответил крестьянин с первых саней.

      – Мать честная, – у Арсения екнуло и сильно забилось сердце, – да это же Сохнин. Вот так влипли.

      Казаки дозорные, не слезая с коней, пиками скинули с розвальней несколько рогож, которыми были покрыты закупленные после торга товары. Тут были самовары, ткани, скобяные изделия и инструменты.

      – Ничего запрещенного не везут, ваше благородие, – доложил офицеру дюжий казачина.

      – Проезжай, – махнул рукой штабс-капитан.

      Сеня притворился спящим, благо, что рядом, уткнувшись носом в сено, похрапывал Наумкин, но словно какая-то неведомая сила заставила его украдкой взглянуть на офицера, и в этот миг их взгляды встретились…

      – А ну стоять, – негромко приказал белогвардеец.

      Возницы натянули вожжи, и санный караван встал. Сеня не мог уже отвести взгляда от глаз бывшего врага. В несколько мгновений на лице офицера отразилась целая гамма чувств. Затем его взгляд как бы подернулся холодной дымкой, и он, махнув рукой, скомандовал:

      – Проезжай!

      У Сени пальцы правой руки свело судорогой на шершавой рукояти нагана. Руку с оружием он засунул в сено, и там же была спрятана бутылочная граната.

      «Господи, неужто пронесло», – и все-таки он еще долгое время был в напряжении и оглядывался назад, а ну как появятся на белом лоне заснеженных полей черные точки догоняющих всадников. Но нет, Сохнин помнил добро и был порядочным русским офицером.

      Разнос

      – Сука ты кудлатая, ты, падла, своей пьяной рожей чуть все дело не зашухерил, – орал на Наумкина Лютый. – Из-за таких, как ты, керосинщиков, сколько ребят головы посложили, фуцан поганый!

      Слабитер стоял поодаль и переминался с ноги на