Солдат. Василий Сахаров

не только не покинула лицо старосты, но стала ещё шире, – мою девочку, цветок нераспустившийся, совратил, а теперь в кусты? Нехорошо так поступать, Сашко, неправильно. Придётся тебе жениться на моей дочке. Ты не переживай, свадьбу в три дня сыграем, дом вам выделю, хозяйство какое‑никакое, коровку, свинок, и станешь ты справным крестьянином, честным жителем Лесного.

      – А если я не соглашусь?

      – Тогда назовём тебя насильником и кастрируем, всё по закону.

      – Папаня, – вклинилась в разговор Верка, – а чего это вы здесь? – Она, как сытая кошка, потянулась всем своим дебелым телом, и её горячее бедро коснулось моего.

      – Да вот, доча, замуж за Сашку Грамотея тебя выдать хочу. Ты не против?

      Верка повернулась ко мне, окинула оценивающим взглядом и своими словами подписала мой приговор:

      – Нет, не против, справный мужик и мужем хорошим будет. Молод, правда, конечно, но это ещё и лучше.

      – Ну, – староста встал с табуретки, на которой сидел, – раз все согласны, счастья и любви вам, дети. Благословляю вас. Совет и любовь, как говорится.

      Никита и его сыновья покинули мою комнатку, а я задумался. Да, хитёр староста, одним махом два дела делает: дочку беспутную пристраивает и меня, единственного грамотного человека из молодёжи, кто в посёлке живёт, на землю сажает. Зря я с ним на прошлой неделе разговор завёл, что в город уйти хочу, ой, зря. Оно‑то, конечно, жениться я не против, и хозяйство завести, и дом, и детишки чтоб были, психология деревенская во мне крепкие корни пустила, но в семнадцать лет о свадьбе думать рановато, и не с Веркой мне моё будущее виделось.

      Тем временем дочка старосты потянулась ко мне, поцеловала в губы и, склонив голову на мою грудь, сказала:

      – Ты не подумай, Сашка, я тебе верная буду. Ты только будь со мной всегда и ублажай почаще.

      – Верунчик. – Приподнявшись, я взглянул на девушку и спросил: – О чём ты говоришь? Ты мне не нужна, вот и весь сказ.

      – Куда ты денешься, дурашка. – Её руки шаловливо заскользили по моему обнажённому телу. – Сбежать ведь всё одно не выйдет, а папаня – он такой, сказал, что кастрирует, значит, так и сделает. Ведь нам хорошо было ночью, правда?

      – Хорошо‑то хорошо, ты баба горячая, спору нет, но мне здесь не место, да и подло это – подставлять меня так.

      – Жизнь такова, Сашенька, а ты ничего изменить не сможешь, так что покорись и прими всё как есть.

      – Ну ладно, – решил я схитрить, – раз уж дело так повернулось, пойду нам дом присматривать.

      – Подожди, не спеши, – Вера обхватила меня руками и навалилась сверху, – давай ещё разок.

      В общем, пришлось ублажить ненасытную деваху ещё разок и только после этого выходить на двор. Здесь меня уже ждали мои вчерашние собутыльники, которые, вот же сволочи, прекрасно знали, что со мной должно было произойти, и от души были этому рады. Понимаю их: перекинули стрелы на меня и от Верки, с которой неоднократно на сеновале валялись, на некоторое время избавились.

      – Поздравляю! –