Подруги. Над пучиной (сборник). Вера Желиховская

постоянно ее бранить…

      – A ты хочешь, чтобы я ей гимны распевала? Уж извини: лгать не умею!

      – Я и не хочу, чтобы ты лгала, но… На все есть мера и манера. Гимны незачем петь, но без нужды не надо и осуждать ее недостатки. Можно просто помолчать. Хотя бы из любви к отцу.

      – Из любви к нему я во многом себя ломаю и даже часто сама грешу против своей совести, но с вами-то уж двумя, кажется, мне незачем притворяться. Пóлно тебе читать нравоучения, Вера; мы тут с тобой не ученица с наставницей, a сестры!

      И она еще раз поцеловала кузину, обхватила ее за талию и, насильно повернув вокруг себя, со смехом повалила на диванчик и воскликнула:

      – Извольте сидеть смирно, назидательная азбука!

      Ельникова смеялась, качая головой. Улыбалась, глядя исподлобья на эту сцену, и другая гостья, Маша Савина, во все время последнего разговора не проронившая ни слова – из уважения к Вере Алексеевне, а также из любви к своей подруге, на стороне которой она была всегда и во всем.

      Надежда Николаевна, усадив таким образом свою родственницу, схватила с окна глиняный цветочный горшочек с распустившимся кустом ландышей, прижала его к груди и, вдыхая аромат, воскликнула:

      – Ах, какой цветок! Ничего так не люблю, как ландыши! Все сегодняшние подарки никуда не годятся в сравнении с вашими двумя.

      – Ну как же сравнивать цветок, от которого через неделю и следа не останется, с прекрасными вещами, что ты получила от своих родных! Книга Веры Алексеевны – другое дело.

      – Напротив, Манечка, – отозвалась со своего дивана Вера Алексеевна. – По времени года ваш подарок – очень редкая и ценная вещь. Я удивляюсь, где вы смогли его достать?

      – Я просила брата Пашу для меня вырастить. Ведь он служит при казенном саде, садоводству учится, – очень тихо ответила Савина, почему-то покраснев.

      – Славный мальчик! – воскликнула Надя. – Какой он красавец! Ты видела его, Верочка?

      – Пашу? Да! Нынешней весной мне довелось побывать в оранжереях: Александре Яковлевне хотелось к именинам букет заказать, так он и составил. Мне его главный садовник очень хвалил… Это хорошее ремесло, и выгодное, – похвалила Ельникова.

      – Отец ни за что не хотел меньших братьев отдавать в училище, – объяснила Маша, не поднимая глаз. – С тех пор как со старшим братом, Мишей, так не заладилось, он решил, что простым бедным людям ремеслом вернее прокормиться…

      – Ну, это он напрасно. Один мог с толку сбиться, но это не причина, чтобы и другим…

      Ельникова вдруг спохватилась и замолчала, заметив, что Савина низко пригнула голову и побледнела.

      – Не надо, Вера Алексеевна! – отрывисто проговорила она, нахмурив брови. – Умер уж ведь. Все поправил…

      – Душа моя, да он ни в чем таком виноват не был! – поспешила сказать Ельникова. – Это скорее несчастье, чем вина.

      – Понятно – несчастье! – горячо прервала ее Надя. – Попал, бедный мальчик, на одну скамью с негодяями; выдавать товарищей не хотел, ну и был вместе