Убыр: Дилогия. Шамиль Идиатуллин

Глянул на меня и торопливо добавил: – Боишься? Хочешь, Тимурик с нами пойдет?

      Убью, слепо подумал я, подхватываясь, и услышал:

      – Сережа, Нина, вы опять с кем-то подружились? – Голос был незнакомый, спокойный и взрослый. Даже пожилой.

      Михалыч нас по носу бьет за то, что мы отвлекаемся от противника. Сильно бьет. Поэтому я еще некоторое время не поднимал глаз, стараясь видеть обоих гопов. И решился на это, только убедившись, что оба задрали головы на нового собеседника и незаметно броситься на меня не смогут.

      В проходе стоял рыхлый дядька в сером плаще и смотрел на меня. Типа я Сережа. Пьяный он, что ли?

      – Это что за мальчики? Знакомые ваши? Вот ни на минуту вас не оставь, – сказал дядька ласково.

      Гопы быстро переглянулись, а дядька еще быстрее подмигнул мне.

      Я глотнул, взял за холодные пальцы Дильку, которая уже вполне приготовилась реветь – долго держалась, молодец, – и сказал:

      – Да так, дядя Вася, беседуем просто.

      – А, развлечь моих ребят решили, пока я тут отлучимшись? Спасибо, ребят. Ну все, я пришел.

      Пацаны переводили взгляд с него на нас.

      – Вы позволите? – спросил дядька и подобрал полы плаща, будто собирался сесть прямо на пухлого.

      – Э, – сказал пухлый, отъезжая по сиденью ближе к Дильке, а дохлый спросил, бегая глазами по дядьке, от разбитых сапог до стандартной вязаной шапки:

      – Дед, твои детки, что ли?

      – Мальчик, тебя как зовут? – спросил дядька так ласково, что даже мне жутковато стало.

      Гопам, по ходу, тем более.

      Пухлый вскочил, оттолкнувшись локтем от спинки сиденья, и шаркнул к проходу. Меня специально задел коленом – если бы рукой, я бы сунул ему в печень, – дохлого и дядьку неловко обтек и встал чуть поодаль, возле озиравшейся уже на нас бабки с корзинами. Дохлый пытался удалиться с понтом – пробормотал: «Мальчика тоже нашел», неторопливо поднялся, отряхнул колени и сказал мне:

      – Не договорили еще.

      Я много что хотел ответить, но лишь улыбнулся. Как мог широко. Как папа.

      Вспомнил, и стало худо.

      Но сильно страдать было некогда: и Дилька смотрит, и дядька уже сел, аккуратно подобрав полы плаща. Пахло от него даже хуже, чем от гопов. Немытым-нестираным пахло. На месте пухлого я тоже засомневался бы. Но я был на своем месте, и с него по-честному полагалось благодарить.

      Я украдкой огляделся, обнаружил, что гопов нет ни в вагоне, ни в просматриваемых участках тамбуров – видать, дальше пошли за приключениями, – и вполголоса сказал:

      – Спасибо.

      Дядька перестал усердно улыбаться и ответил очень серьезно:

      – Не за что.

      Был он все-таки не старый – ну, не сильно старше папы, вернее, прошлонедельного папы… Ну зачем я опять об этом? Вот, дядьке было слегка за сорок, да он потасканно как-то выглядел. Плащ засаленный, штаны типа бывшие брюки, совсем бывшие, лучше бы джинсы носил, сапоги и шапка соответствуют. И лицо неровное и обвисшее, как воздушный шарик на третий день. Еще с зубами беда.

      – Одни путешествуете? – спросил он так же серьезно и даже сочувственно.

      Я