Убыр: Дилогия. Шамиль Идиатуллин

зыркнула мне за голову, быстро оторвала соломку и ткнула один ее кончик в коробочку, другой – в губы.

      Спрашивал не взрослый.

      И был он, судя по дыханию, не один.

      Так.

      – Нет, – сказал я, не оборачиваясь и надеясь, что пронесет.

      Щас.

      – А если подумать? – спросил парень и быстро сел рядом со мной.

      Второй – напротив, но не придвигаясь к Дильке, которая поспешно досасывала сок. Он был в черной шапке, черной куртке с рыжей меховой опушкой и джинсах, конечно, а сам пухловатый и с обветренными губами, которые все время облизывал. Тот, что рядом со мной, был дохлый и прыщавый, а одет так же, только провонявшая куревом куртка была темно-синей.

      Он протянул мне ладонь и сказал:

      – Здоров, земляк.

      Сердце у меня заколотилось, но я очень постарался этого не показать и вообще не двигаться. Пацаны на боксе предупреждали, чтобы руку не давал и вообще не позволял себя зацепить. Не обездвижат, так докопаются – не так подал, чего так жмешь, самый сильный, что ли, и так далее. Обычно докапываться все-таки без свидетелей предпочитают, а тут прилюдно затеяли – совсем отмороженные, что ли?

      А, нет, все нормально.

      – Ты чего такой деловой тут сидишь, руку не даешь? Крутого дал, малой? – спросил дохлый.

      – Я тебя не знаю, – ответил я.

      – И чё? Невозбранно борзеть можешь?

      Я удивился такому словарному запасу при таком заметном акценте и сказал сквозь грохот крови в голове:

      – Диль, все нормально.

      Дилька кивнула, не переставая переводить округлившихся глаз с одного гопа на другого.

      – Нормально, Диль, нормально, – подтвердил дохлый, убрав наконец руку. – Сейчас с твоим абыкой побазарим маленько – и дальше соси чего дадут.

      – Базар фильтруй, – сказал я и тут же пожалел.

      Не говорить надо было, а в нос бить, локтем, я удобно сидел. Упустил момент. Может, и хорошо: пухлый лыбился неудобно для меня и слишком близко к Дильке. И потом, чего они руки в карманах курток держат – вдруг там ножи. У меня тоже, конечно, нож есть, но я ж не умею с ним. К тому же от ментов подальше так его заныкал, что вынимать полчаса буду.

      На помощь позвать? Глупо. Да и кто поможет, кругом вроде бабки одни. И вообще унизительно.

      Блин, вот попали.

      Ладно, не отболтаюсь, так отмахаюсь. «Будут обижать – не обижайся», как Михалыч говорит. Если у них ножей нет, конечно. Да и если есть – выбирать не из чего.

      – Ага, – легко согласился дохлый. – У тебя с фильтром?

      – В смысле? – не сдержался я, уж больно удивился.

      – Что тупишь? Курить есть?

      – Пить пить, – сказал я привычно: «пить» самая хорошая пара и для «курить», и для «есть».

      Гопы не поняли, зато возмутились.

      – Что ты лепишь? – спросил дохлый. – В башке ремонт, так поправим по-бырому.

      – Рискни, – сказал я, собравшись.

      – Спортсмен типа не любиться какой, – сказал наконец пухлый, который заметил и правильно прочитал