Бессмертное Сердце. Эльбрус Альпович Мяус

молчал – голоса затаились, давая ей время для принятия решения.

      Мысль о возвращении в Альмайнас мягко грела ей душу: за пятьсот лет, проведенных в постоянных разъездах, она скучала по дому и по друзьям. Посланец, принесший это искусительное предложение, был молод – она поняла это по глазам. И хоть смерть не обходила армеди стороной, жили они бесконечно долго. Рождались и росли армеди как обычные люди, но уже после двадцати лет жизни их внешность никак не менялась, и только по цвету глаз можно догадываться о настоящем возрасте. У всех армеди были голубые глаза, которые по истечении времени приобретали холодное, жесткое, пронизывающее душу насквозь выражение.

      Медея провела ладонью по лицу, прогоняя неприятные видения. Ей повезло: от отца-регери девушке достался зеленый оттенок глаз, полыхавший, будто изумруд. Еще одна причина, чтобы армеди не любили ее. Как ее мать покорил один из регери, Медея не знала – родителей давно не было в живых, – но чувствовала благодарность. Думать, что у нее могли быть глаза цвета льда и равнодушия, было неприятно.

      Ночь продолжалась, а девушка все лежала, словно застывшая статуя… а потом сон накрыл ее мощной волной, смывая все мысли. Ей снился Джерель. Как и все представители народа элькрис он был высок, худощав, кожа лазурного оттенка, а черты лица резкие, словно вычерченные углем. Его черные, бездонные и лишенные зрачков глаза смотрели с укором, тонкие губы что-то говорили, сон не передавал звуков, и, казалось, будто она оглохла. Река видения качнулась, и перед ней возникли лица Круга Светлейших, день, когда она покинула Арий. Ее преследовали их осуждающие взгляды, ядовитые, злые улыбки и холодное отношение. Во сне все казалось выпуклым, точно под увеличительным стеклом, и ранило куда больше, чем в реальности. А потом она услышала знакомый, мягкий смех, в котором угадывалась добрая снисходительность, и, проснувшись, Медея поняла, что ее решение готово.

      Сначала Медея почувствовала яркий солнечный свет, бивший сквозь маленькое круглое чердачное окошко прямо в глаза, затем тяжесть в ногах. Приподнявшись, девушка обнаружила славную детскую мордашку, светящуюся от легкой и открытой улыбки. Милли, одетая в темно-синее с длинными рукавами платьице, сидела на ногах лекарки, явно дожидаясь ее пробуждения. Фириза и Звончика на кровати не было – они всегда прятались от остальных домочадцев.

      – Доброе утро, – Медея улыбнулась, поднимаясь и потрепав девчушку по голове. – Что ты здесь делаешь?

      – Бужу тебя, – Милли пожала худенькими плечами. – Папа вернулся!

      Милли подскочила и с чувством выполненного долга умчалась вниз. Лекарка покачала головой и вспомнила, что Кирр обещал привести ей некоторые ингредиенты для снадобий, но теперь они ей вряд ли понадобятся. Девушка собиралась покинуть дом Лифарии как можно скорее.

      Медея огляделась и принялась собирать вещи: в просторный кожаный мешок улеглась пухлая потрепанная книга, больше похожая на дневник, с плотными и желтоватыми страницами, длинный чехол из темно-синего бархата и черная квадратная коробочка, надежно