Афферентация. Искандера Кондрашова

заводить контур, то компания вылетит в трубу со свистом. Василий глубоко затянулся. «Выключат они когда-нибудь свою волынку? В такую собачью погоду никто в своём уме и так не вылезет из дому».

      В контракте, на котором он поставил свою неразборчивую закорючку, был пункт о бесплатной возможности перехода на альфу по окончании вахты продолжительностью в месяц. Но, вот незадача, при одном условии – если на переход одновременно наберётся не меньше тридцати человек. Святая наивность, Василий имел несколько искажённые представления о заселённости Пространств, находящихся под протекцией Государства. Тридцать человек – это почти весь персонал Поста. Несколько сотен проживающих в близлежащем посёлке горняков не в счёт – почти все они из местных, альфу не видели уже давно или вообще никогда и, судя по всему, из-за таких цен на переход, не горят желанием увидеть. Курьер мрачно уставился на пузырящиеся лужи и текущие вниз по склону речушки грязи – даже десятка на один переход в этой Триадой забытой дыре не набиралось уже третий месяц.

      А ведь до Москвы рукой подать – иногда эта поганая клоака, именуемая Пространством класса «эр», накапливает достаточное количество новостей, чтобы гонять его туда-сюда с жалобами горняков на жизнь, жалобами фермеров на астарнатеров, жалобами контурщиков на хладагенты и прочим «выделите денег на…» в том же духе. На первый взгляд, достаточно возможностей уйти в самоволку – да только работой на «Олдвэй» не разбрасываются (хотя и ходят слухи, что «Старроад», якобы, относится к сотрудникам гуманнее, но и платит на порядок меньше).

      «Да заткнут они когда-нибудь свою вопилку?» Прислушавшись, помимо шума дождя и воплей сигнальной системы курьер различил натужный рёв двигателя. Тот становился всё громче, и вот из-за пригорка, разбрызгивая колёсами грязь, вылетел автомобиль. Прищурившись, Василий заметил, что это одно из тех громыхающих отечественных кроссоверных вёдер с богатой историей, ездивших на смеси соляры, мата и молитв в соотношении один к трём к одному. Водитель сего осколка былой роскоши лихо затормозил перед крыльцом Поста. Все скорби мира прозвучали во вздохе Василия, когда он, машинально проверив пистолет в кармане куртки, выбросил окурок и вышел под ледяной дождь. Боковое стекло опустилось, явив курьеру вид небритой физиономии пограничника Николы – тот явно был чем-то обеспокоен.

      – Слышь, парень, – сказал пограничник вместо приветствия. – Дуй к техникам и скажи этим козлам кочегарить контур. На местных чужие набежали.

      – Так что ж вы их не гоняете?

      Никола нравоучительно возвёл указательный палец к небесам:

      – Эт потому, что у нас тактическое ожидание. Во! – он заметил, с каким кислым выражением лица на него посмотрел курьер, потому перешёл на тон построже. – Шевели поршнями, Васька – сказано немедля докладать в Москву про каждого ксеножопого, который здесь вылезет.

      Василий кивнул и направился к зданию, на ходу спросив:

      – Каппа?

      – Эпсилон,