Из чтений по церковной археологии и литургике. А.П. Голубцов

здание твердой постройки и не выделялось в этом отношении от обыкновенных жилых домов.

      Для полноты этого очерка приведу еще несколько известий и соображений о положении, виде и внутреннем устройстве первых открытых храмов христиан. Тертуллиан в своем трактате об идолопоклонстве (cap. 7), говоря о христианских художниках, занимавшихся приготовлением языческих статуй, выражается в одном месте таким образом: «Не горько ли видеть, как христианин, оставляя на время идолов, приходит в нашу церковью как он из мастерской демона является в дом Божий»[27]. Сами по себе эти слова, конечно, не дают прямого указания на существование церкви, как открытого здания, предназначенного для общественного богослужения; выражения: ecclesia и domus Dei можно здесь с полным правом принимать и в смысле домашнего богослужебного помещения, в значении молитвенной храмины. Но у Тертуллиана есть другое место, в сочинении против Валентиниана, из которого видно, что речь идет у него об открытом храме, как здании с определенным назначением и установившимся, если можно так выразиться, архитектурным планом. «Дом нашего голубя, – говорит он своим обычным фигуральным языком, – прост, всегда на возвышенном и открытом месте и обращен к свету: образ Св. Духа любит восток – образ Христа»[28]. Здесь под домом голубя (domus columbae), в противоположность еретическим собраниям, Тертуллиан разумеет христианские собрания и их средоточие – христианскую церковь. Чтобы подкрепить эту мысль, приведу очень похожее место из второй книги 57-й главы Апостольских Постановлений, где в более конкретных и подробных чертах описывается устройство христианского храма. Хотя вторая книга Постановлений будет немного моложе названных трактатов Тертуллиана и признается в своем настоящем виде произведением третьего века, однако не должно упускать из внимания и то обстоятельство, что ни одна типичная архитектурная форма не появляется сразу, как deus ex machina. «Да будет, – говорится здесь, – здание продолговато, обращено на восток, с пастофориями по обеим сторонам к востоку, подобно кораблю[29]. В средине да будет поставлен престол епископа, по обеим же сторонам его пусть сидят пресвитеры, а диаконы пусть стоят около, одетые в полное облачение… По их распоряжению в другой части здания пусть сядут миряне с полным безмолвием и благочинием, а женщины отдельно, и они пусть сидят, соблюдая молчание. В средине же чтец, став на некотором возвышении, пусть читает книги Моисеевы… А привратники пусть стоят при входах мужчин, охраняя их, диаконисы же при входах женщин»… В восьмой книге того же памятника еще с большей ясностью обрисовывается перед нами первая часть храма (βήμα) или алтарь с жертвенником (θνοιτήριον), возле которого располагалось духовенство во главе с епископом, совершавшим евхаристию[30]. Из канонического послания, известного с именем ев. Григория Неокесарийского († после 264 г.), знаем также, что не только полноправные члены христианской общины, но и разные классы кающихся

27

Творения Тертуллиана в русск. перев. Ч. I, с. 122–123.

28

Adv. Valentinian. cap. II: nostrae columbae domus simplex in editis semper et apertis ad lucem; amat figura Spiritus Sancti orientem Christi figurant; русск. перев. Ч. IV, с. 32.

29

Ό οίκος εοτω έπμήκης κατ’ άνατολάς τετραμμένος εξ έκατέρων των μερών τά παοτοφόριά προς άνατολήν, δοτις εοικε νηί. Пастофории, по общепринятому мнению, – боковые отделения алтаря, куда вносились диаконами после причащения останки евхаристии, и где, надо полагать, предварительно складывались и хранились вместе с богослужебными принадлежностями приношения верующих. Constit. Apostol. Lib. VIII, cap. 13; Лаодик. соб. прав. 21.

30

Постан. Апост. в русск. перев. С. 89–91, 266–268, 281 и др.