Лекарь. Ученик Авиценны. Ной Гордон

больно быстро, – недовольно проворчал мужчина рядом с Робом.

      – Да ведь чертова зверюга еще жива, мы можем позабавиться, – отозвался другой.

      Какой-то пьяный парень взял у распорядителя копье и стал колоть Годиву сзади, попадая ей под хвост. Раздались громкие радостные крики: медведица зарычала, рванулась к обидчику, но ремень, державший заднюю ногу, отбросил ее назад.

      – Второй глаз! – закричал кто-то в задних рядах. – Выколи ей второй глаз!

      Медведица снова поднялась на задние лапы и стояла, покачиваясь. Здоровый глаз смотрел на них с вызовом, но в этом взгляде читалось и спокойное приятие неизбежного. Робу вспомнилась женщина с изнуряющей рвотой, его пациентка из Нортгемптона. Пьяница нацелил острие копья в громадную голову зверя, и тут Роб подошел и вырвал копье у него из рук.

      – Назад, дурень распроклятый! – резко крикнул Робу Цирюльник, устремляясь вслед за ним.

      – Молодец, Годива, – ласково проговорил Роб, опустил копье и с силой вонзил его в глубину разорванной груди. Почти в то же мгновение из уголка перекошенной пасти хлынула кровь.

      Среди зрителей раздался ропот, похожий на рычание собак, когда те смыкались вокруг медведицы.

      – Он не в себе, мы за ним проследим, – быстро выкрикнул Цирюльник.

      Роб не сопротивлялся, когда Цирюльник с Уотом вытащили его из ямы и уволокли за пределы освещенного круга.

      – Это еще что за дурак дерьмовый, который называет себя помощником цирюльника? – бушевал разъяренный Уот.

      – По правде говоря, даже не знаю. – Цирюльник дышал тяжело, как кузнечные мехи. Роб заметил, что в последнее время хозяина стала одолевать одышка.

      А распорядитель, стоя в освещенном факелами круге, успокаивал публику, объявляя, что их еще ожидает травля сильного барсука; возмущение понемногу уступило место отдельным одобрительным крикам.

      Пока Цирюльник извинялся перед Уотом, Роб пошел прочь. Когда хозяин своей тяжелой походкой приблизился к повозке, Роб уже сидел там у костра. Цирюльник откупорил бутылку горячительного и влил в себя половину. Потом тяжело опустился на свою постель по другую сторону костра и уставился на помощника.

      – Дурень ты проклятый, – сказал он.

      Роб улыбнулся.

      – Если бы только ставки не были уже уплачены, они пустили бы тебе кровь, и я бы не стал их упрекать за это.

      Роб пощупал медвежью шкуру, которая служила ему постелью. «Она уже почти совсем вылезла, скоро придется выбрасывать», – подумал он, поглаживая остатки меха.

      – Что ж, Цирюльник, добрых снов, – пожелал он.

      16. Оружие

      Цирюльнику и в голову не приходило, что у них с Робом Джереми может когда-нибудь дойти дело до ссоры. В свои семнадцать лет бывший ученик оставался все тем же мальчишкой, трудолюбивым и добродушным.

      Разве что об условиях найма он спорил упорно, словно торговка на рынке. В конце первого года работы по найму он запросил двенадцатую часть вместо двадцатой. Цирюльник поворчал,