Лекарь. Ученик Авиценны. Ной Гордон

легконогой, но на следующее же утро после покупки у нее слетела подкова – пришлось возвращаться в Блайт за новой.

      Кузнец по имени Дэрмен Маултон заканчивал ковать меч, при виде которого у них обоих загорелись глаза.

      – Сколько? – спросил Роб, слишком горячо, по мнению Цирюльника, который считал нужным поторговаться как следует.

      – Этот уже продан, – сказал мастер, но разрешил им подержать меч, прикинуть на руке. Это был английский широкий меч, без всяких украшений, острый, верный, отлично выкованный. Будь Цирюльник помоложе и не столь умудрен опытом, он бы соблазнился и попробовал перекупить меч.

      – Сколько за точно такой же, и к нему в пару кинжал? – Названная сумма превосходила годовой заработок Роба.

      – Половину надо уплатить сразу, если решите сделать мне заказ, – добавил Маултон.

      Роб сбегал к повозке и вернулся с кошелем, из которого быстро отсыпал требуемые деньги.

      – Мы вернемся сюда через год, потребуем заказ и доплатим остаток, – сказал он, а кузнец кивнул головой и заверил, что оружие будет ожидать заказчика.

      Несмотря на потерю Инцитата, сезон у них прошел исключительно успешно. Перед самым его окончанием Роб запросил у хозяина одну шестую долю доходов.

      – Одна шестая моих доходов! Сосунку, которому и восемнадцати еще не исполнилось! – Цирюльник был искренне возмущен, Роб же принял его возмущение спокойно и прекратил разговор.

      По мере того как приближался день возобновления годичного договора, волновался и переживал как раз Цирюльник, который отлично понимал, насколько существенно увеличились его доходы благодаря подмастерью.

      В деревушке Семпрингем он слышал, как одна больная прошептала своей подруге:

      – Стань в ту очередь, к молодому цирюльнику, Эадбурга, – говорят, что за занавесом он прикоснется к тебе. И еще говорят, что прикосновение его рук исцеляет.

      «Говорят, что он и Снадобья продает чертову уйму», – вспомнил Цирюльник с кривой усмешкой.

      Он не тревожился из-за того, что к загородке Роба Джереми, как правило, выстраивается более длинная очередь. Право, для своего нанимателя Роб был сущим кладом.

      – Одну восьмую, – предложил он наконец. Такое решение нелегко ему далось, но он и на одну шестую готов был согласиться. К его облегчению, Роб согласно кивнул.

      – Одна восьмая – это справедливо, – сказал Роб.

      Образ Старика родился в уме Цирюльника. Неизменно озабоченный тем, как разнообразить представления, он выдумал старого распутника, который пьет Особое Снадобье от Всех Болезней, а после начинает приставать к каждой встречной юбке.

      – И сыграть его должен ты, – сказал он Робу.

      – Да ведь я слишком высокий. И молодой чересчур.

      – Нет-нет, играть будешь ты, – упрямо повторил Цирюльник. – Я же такой толстый – один взгляд на меня, и все сразу всё поймут.

      Они вдвоем провели много времени, присматриваясь к старикам, изучая их прихрамывающую походку, покрой одежды, прислушиваясь, как и о чем те говорят.

      – Вот