Когда говорит сердце. Марина Раевская

как оказалось, принял совсем другое решение – каждый день примерно за час до конца работы он заходил к редакторам и проверял все машины. Как-то само собой получалось, что Машина в этом списке была последней, а сама проверка заканчивалась вместе с концом рабочего дня (коллеги мило подшучивали, Маша в ответ только улыбалась, хотя, впрочем, была этим вполне довольна). Естественно, что Паша и Маша с работы выходили вместе. Можно сказать, что они «мило болтали», хотя это было бы не совсем верно: мило болтала Маша, а Паша, задав вопрос, молча слушал Машу и иногда вставлял слово-другое.

      Да, новый Машин друг был более чем немногословен, и это Машу слегка расстраивало. Тем более что она-то, филолог, очень ценила слово, знала его настоящий вес и не могла не обожать тех, кто виртуозно владел искусством изъясняться, что буквами, что вслух. Наверное, из-за этого Паша до сих пор, уже почти полгода, так и оставался Машиным другом, не переходя в статус ни друга близкого, ни поклонника. Хотя, вероятно, сам он думал иначе. Но мы-то сейчас говорим о том, что чувствовала Маша.

      Машино сердце в общем было спокойно – Костик, каким бы обаятельным он ни был, тоже пока на роль близкого друга или поклонника подходил мало. С точки зрения Маши, он прятал свое отношение к ней за бесконечной вереницей пустых слов. Хотя, может быть, девушка ошибалась и он просто робел?

      – Ой, Машунька, ты в самый угол забилась, – послышался рядом Ритин голос.

      – Привет, рыбка! – Маша вскочила и нежно обняла подругу. – Как же я давно тебя не видела…

      Девушки обнялись и устроились друг напротив друга. На несколько секунд повисла тишина (если так можно сказать о модной и шумной пиццерии, где постоянно звучала музыка и от столиков вокруг были слышны разговоры).

      – Ну как ты? – одновременно заговорили обе.

      И рассмеялись, конечно. В школьные годы частенько так бывало – они начинали говорить вместе, даже просто повторяя вслух правила или заучивая стихи.

      – Как давно, да, Рит? – смеясь, проговорила Маша.

      – Ой, да… Ну рассказывай!

      – Нет уж, сначала ты. У тебя это все как-то… проще.

      – Да уж, проще, – вздохнула Рита. – Я не могу общаться с его мамашей, Валерка перестал реагировать на мою… Кажется, вместо свадьбы мы сразу к разводу перейдем.

      Маша покивала – Валериных родителей она не знала, но вот Ритина матушка была настолько своеобразной личностью (даже про себя Маша не могла стерву назвать стервой, «скверное воспитание» давало о себе знать), что Валеру, в принципе, Маша понять могла. Вера Владимировна всегда знала все лучше всех, была уверена в своем мнении на сто процентов, только его и считала правильным, а потому перла (тут Маша никак не могла подобрать более мягкого слова) на несогласного собеседника как танк. Понятно, что Ритка оказалась такой мягкой и милой из одного только духа противоречия.

      – Ну так отложите, в чем проблема-то? Или ты в своих чувствах сомневаешься?

      – Знаешь, уже начинаю. Если сейчас мы не