Фея-Крёстная желает замуж. Яся Белая

и хуже.

      Понимаю, что вряд ли до них докричусь, но всё-таки пытаюсь:

      – Эй, танцоры!

      Они, как и следовало ожидать, не реагируют.

      Зато отзываются рядом. Нежный, едва различимый за грохотом голосок просит:

      – Не зовите их, не надо! Они страшные и могут нас съесть!

      Осматриваюсь – Ляна. В соседней клетке.

      И судя потому, что одежда у неё запылилась, а волосы сбились, она здесь уже довольно продолжительное время.

      Подманиваю ближе. Она тоже звенит цепями, когда подаётся мне навстречу. Беспомощно вскидывает вверх тонкие руки: вот, мол!

      – Главное, спокойствие, – говорю ей, обнимая через прутья клетки.

      Но она не слушает и плачет вовсю.

      – Я ведь просто шла. Никого не трогала. А тут эта крыса – шасть. Я хоть и знаю, что он не совсем крыса, но всё равно – боюсь их и не люблю. Стала отступать, а тут дыра, вот такенная. И я провались. А потом смотрю – в клетке. Да что же это такое?! Теперь они нас съедят! У них зубищи ого-го, я видела!

      Глажу её по голове, успокаиваю, готовлю:

      – Нам всё равно нужно как-то обратить на себя их внимание, – шепчу. – У меня пропала волшебная палочка, нужно её найти и вернуть любой ценой, потому что иначе отсюда не выбраться.

      – Орех! – Ляна мгновенно успокаивается и с видом знатока поднимает пальчик вверх.

      – Орех? – повторяю я, не понимая.

      – Ну да, я же белка. А вы разве не знаете известную беличью поговорку?

      – Нет, конечно, откуда мне знать. Мне фейских хватает.

      Она вновь поднимает пальчик:

      – Где белка, там и орех.

      – Мудрое высказывание, – соглашаюсь я, чтобы не обидеть свою милую собеседницу. – Только вот чем оно нам поможет?

      – А вот чем! – и достаёт из кармана передника крупный орех.

      Несколько секунд смотрит на него с невыразимой нежностью, как на великую ценность, потом, плаксиво сморщив личико, всё-таки запускает «снаряд». Да так ловко, что он угождает прямиком в голову синего.

      Сумасшедшая пляска прерывается и крысор злой, будто его внезапно разбудили, поворачивается к нам.

      Подаёт зелёному сигнал, и тот вырубает музыку.

      В тишине, которая теперь давит на уши не хуже недавнего тунцканья, произносит ехидным голосом:

      – О, девочки проснулись.

      И гаденько так ухмыляется в топорщащиеся усы.

      Зелёный направляется к нам, похрустывая шеей.

      – Феечка и Белочка! Знатный улов, правда, Рыр? – говорит он синему.

      – Верно, Ырр. Что будем с ними делать? – отвечает тот зелёному.

      – Слыхал я, – Рыр открывает пасть и демонстративно ковыряется в зубах, – очень вкусным бывает рагу из фей.

      – Верно, Ырр. Очень сладкое.

      Ляна дрожит и попискивает рядом:

      – Я говорила, говорила сожрут!

      Цыкаю на неё и, подойдя к самому краю клетки, обращаюсь к крысорам:

      – То есть, вы заманили нас сюда, чтобы съесть? Какой нелепый план.

      Рыр и Ырр переглядываются.

      – Нам нельзя говорить правду…

      – Верно, нельзя.

      – Если скажем, –