Охотничьи страсти. Андрей Андреевич Томилов

и хорошо, и правильно, нахлебаешься ещё этой гадости.

      Себе налил алюминиевую кружку и стоя, чуть отворотившись, выпил, – за встречу. Утёрся загрубевшей ладонью, сел напротив племянника и стал выспрашивать его о городском житье-бытье.

      Тот с удовольствием жевал копчёную изюбрятину, запивал сладким, горячим, чаем и что-то захлёбисто рассказывал. Егорыч и не вдавался в его рассказ, слушал его в пол-уха, что-то размышлял про себя и просто радовался, что рядом родная душа.

      – Завтра к вечеру на солонец пойдём, покараулим ночку.

      – Только я не умею, ты хоть расскажи, что делать.

      – Расскажу, всё расскажу, и покажу, тебе понравится. Ещё так понравится, что может, передумаешь на свой север ехать, останешься здесь, вместе промышлять будем, заживём красиво.

      Назавтра была прекрасная погода, во всё небо лились потоки солнца, веял с низовьев лёгкий ветерок, ровно и упруго гудели над пасекой пчёлы, а в прибрежных кустах на перебой заливались соловьи, не замечая, что уже кончилось утро, и давно наступил день.

      Мужики сплавали до ближнего залива, сняли сетёшки, выпотрошили пару ленков и заварили шикарную уху. Племяш с удовольствием хлебал большой, деревянной ложкой запашистое варево, закусывал огромными кусками свежей лепёшки, улыбался во всю рожу дядьке.

      – Ну что, сейчас и пойдём на солонец-то?

      – Нет, отдохнём малость, тут недалече, можно и ближе к вечеру отправиться.

      – Тогда я с удочкой потопчусь по берегу, можно?

      – А почему нельзя, валяй, покорми комариков, они дюже падкие на свежую– то кровь.

      Ближе к вечеру мужики собрались на солонец. Племяш заметно волновался, но дядька подсмеивался над ним беззлобно, шутил, и это успокаивало.

      Шагать лесной, мало заметной тропкой было трудно. Это дядька, он постоянно здесь лазит, а племяш был чуть изнежен городской жизнью, избалован асфальтом тротуаров, хоть и бодрился, но устал быстро. Лицо густо покрылось потом, спина тоже взмокла, ноги стали ватными и непослушными. Егорыч вовремя заметил усталость напарника и остановился на перекур. Комары, которые всю дорогу гудели сзади, с удовольствием облепили лицо, шею, уши, принялись за работу.

      – Это ничего, это по началу маетно, а скоро привыкнешь, понравится.

      Племяш уткнул лицо в запашистый мох, обхватил голову руками, спасаясь от навязчивых комаров, и отрешённо молчал.

      Солнышко приближалось к горизонту, воздух становился прозрачнее и волнами наплывал, то, обдавая полуденным теплом, то, окатывая холодной сыростью. К комарам присоединились, пришли на помощь полчища почти не заметных, очень мелких мошек, – мокрец. Их укус почти не чувствуется, но вскорости те места, где поработал мокрец, всплывают и горят нетерпимо. Непривычные люди сдирают кожу до крови, а припухлость не проходит, порой, несколько дней.

      Егорыч похлопал парня по плечу:

      – Ничего, ничего, тебе понравится, пойдём, тут недалече.

      Они снова шли, снова отмахивались от комаров, размазывали