Змеиный медальон. Кира Владимировна Калинина

и было темно, и темнота мерцала…

      А-а-а!

      Земля ушла из-под ног, всё полетело вскачь – стебли полыни в семенах-пупырышках, кроны деревьев в вышине, и само небо, недосягаемое, как родной мир, в котором ничего подобного не могло случиться…

      Он лежал, крепко зажмурившись, слыша, как победительно жужжат проклятые осы, и вздрагивая каждый раз, когда в истерзанное тело впивалось очередное жало… Или это шумело в ушах и горело эхо старых укусов?

      Кешка перевернулся на спину и наконец открыл глаза.

      Что-то пролетело у самого лица.

      Маленькое, чёрное.

      Не оса.

      Он обшарил взглядом травянистые склоны, далёкую синь в паутине ветвей. Пусто. Он лежал на дне неглубокого овражка, в двух шагах от ручейка, тонкого, как змейка. Надо было лишь чуть подвинуться, перевалиться на живот и погрузить лицо в холодные целительные струи, омыть руки, стянуть футболку, намочить и снова надеть, чтобы хоть немного унять боль и жжение.

      Когда они отстали? Сколько времени он бежал вхолостую, надрывая лёгкие? Осы, наверное, смеются над ним в своём войлочном гнезде.

      Кешка начал считать укусы. Плюнул. Попытался встать.

      Ноги тряслись, но держали. Руки слушались. Глаза не заплыли. Легко отделался.

      Хуже всего, если у тебя аллергия на осиный яд. Или на пчелиный, как у Ирки. Она до сих пор панически боялась всего чёрно-жёлтого, летающего и жужжащего. Даже сотового оператора выбрала так, чтобы не будоражил тяжёлые воспоминания.

      Последний раз она приезжала в Сорную зимой, в новогодние каникулы. На ней была пушистая белая шубка до талии, а ниже юбчонка короче некуда, тонюсенькие колготки и высокие сапоги в бахроме и блёстках. Он тогда глядел на неё и думал: застудишь себе всё, дурёха. А её хахаль с лысой приплюснутой башкой в дублёнке нараспашку каждые три часа выбегал греть свою леворукую короллу-семилетку. Явно для понтов. Есть же всякие автозапуски и предпусковые подогреватели. Тоже мне, олигарха нашла…

      Господи, как это всё далеко. В другой жизни.

      Скоро он понял, что понятия не имеет, куда идёт. Сквозь ветви просверкивали солнечные вспышки. Скоро закат. Нет смысла искать плешину с осиным гнездом. Блошка не станет ждать до ночи. Надо возвращаться в сельцо.

      Утром восходящее солнце было справа, то есть на востоке – так? И теперь – справа, но на западе. Вот пусть там и остаётся. Хорошо бы сориентироваться поточнее. Посмотреть, с какой стороны растёт мох, где ветки гуще… Да кто ж их разберёт! Дома он всегда находил дорогу в лесу без этих премудростей. Само собой. Может, и здесь ноги вынесут, куда надо?

      – А, вот ты где, злыднев хвост!

      Кешка только и успел – скинуть кроссовки, вытянуть ноги и зажмуриться. Он не спал, это точно, просто немного расслабился…

      Блошка возник из ниоткуда, неслышно, как лесной дух. А в доказательство своей полной материальности устроил такой концерт с "растудыть твою через коромысло", что в ушах зазвенело.

      Кешка попытался объяснить насчёт ос и гнезда.

      – Да