Змеиный медальон. Кира Владимировна Калинина

мосластый заяц, замер столбиком, но стоило Кешке двинуться, сиганул ввысь метра на полтора и дал стрекоча.

      В лесах близ Сорной такого обилия живности не было, на дорогах, на тропках и просто в траве валялся всякий человеческий сор… А тут ни бутылки, ни пластикового пакета, ни обрывка бумаги… Интересно, как у них с хищниками?

      Накаркал. Из леса зашумело, затрещало, словно перекрытия у здания рушились – кто-то большой и мощный ломился сквозь чащу. Кешка застыл, чувствуя, что бежать и прятаться поздно, но затем всё же метнулся под прикрытие молодого орешника.

      Из листвы на плешину дороги шагающим танком выдвинулся лось.

      Живьём лосей Кешка никогда не видел, но кто ж не узнает длинную морду, по-верблюжьи мясистую верхнюю губу, длинные ноги, горбатую холку и рога лопатой. Лоси, говорят, крупнее оленей. Но этот… Если бы Кешка встал сам себе на плечи, то едва дотянулся бы до его шеи. А рога у сохатого такой ширины, что двуспальная кровать войдёт и ещё место для тумбочек останется…

      Кешка глядел, боясь вздохнуть. Могучий зверь повёл головой, скользнул по человеку по-королевски надменным взглядом и прошествовал через дорогу в можжевеловые заросли, круша тонкие стволы и ветви с неотвратимостью железнодорожного состава.

      На ватных ногах, взмокший, Кешка выбрался на тропу. Таких лосей в природе не бывает. Может, в ледниковый период и были, но сейчас – нет. Куда же его занесло?

      Дорожка, неверный проводник, совсем съёжились и пугливо петляла, огибая великанские стволы, трава почти затянула проплешины от колёс. Пора признать: он выбрал не то направление. Поторопился. С другого края поля наверняка нашлась бы тропка к ближайшему холму… Люди не селятся в лесу, деревни ставят на открытых местах.

      Но должна ведь и эта дорожка куда-то привести, хотя бы к заброшенной лесопилке! Погоди, а вон слева не боковая ли тропка – вниз, в лощину, в папоротник… Кешка поднял голову к небу. Идти до конца или поворачивать?

      С криком сорвалась ввысь длиннохвостая птица.

      Свистящим шёпотом откликнулся воздух за спиной – и Кешке подрубило ноги.

      Грянули крики, улюлюканье.

      Посыпались сверху, замелькали меж стволов быстрые тени.

      Кешка успел сесть, но на него прыгнул человек, повалил навзничь, оседлал грудь, занёс над горлом широкий серый клинок.

      – Лежи! Не дёргайся!

      Кешка лежал, смотрел. Пальцы на рукояти – загорелые, костистые, в царапинах и шрамах. Грязные, обкусанные ногти. Расхристанная рубаха из дерюги. Щербатая ухмылка. Шалые блики в глазах. Веснушки, широкие скулы. На голове воронье гнездо цвета меди. И снова – широкий серый клинок, совсем без блеска…

      – Что это у тебя?

      Клинок нырнул вниз, к горлу. Кешка зажмурился. По шее чиркнуло – тонко, горячо…

      – Векпес, чену, кили пуеси!

      Кешка открыл глаза.

      Медноголовый, скалясь, качал на шнурке медальон.

      – Ан мунх йотгойив уг? Никс итпалос!

      Его подельники сгрудились вокруг. Кешку теребили,