Дети вечного марта. Книга 2. Вера Евгеньевна Огнева

успеется, ели и беседовали о постороннем, растягивая бездельное утро.

      – А-то сама не знает! – громче возмутился трактирщик. – В казармах ищи. Но туда Латина не пойдёт. Кнехты народ грубый, самое малое – пошлют. Могут вообще накостылять. А ещё… могут! Ой, могут! Объясняй потом, что не по доброй воле на сеновале оказалась. Курт не поверит. А и поверит, всё равно изобьёт. Он её часто бьёт. И Герте доставалось.

      Трактирщик стряхнул крошки на пол, потянулся за веником, но плюнул, сел на лавку и уже напрямую начал просвещать дальноезжих гостей о местных нравах:

      – Герта сначала жаловалась матери, что отчим бьёт, потом перестала. Там эта… там другое началось. Курт… а что Курт? И не прятался даже. Кто ему Герта? – падчерица, чужая девка. А как понял, что мать догадалась, стал в открытую с девочкой спать. Когда и Латину из дому на ночь выгонял. Потом и Герта ему прискучила. Опять началось битьё. Мать с дочерью как-то помирились и дальше стали жить. Ходили за коровами, молоко продавали. Жениха бы Герте хорошего, да кто ж её возьмёт! Курт за ней ничего не давал. Та и пошла в казармы, жизнь-то всё равно кончилась. А теперь и вовсе кончилась.

      В распахнутое окошко было видно, как толпа устремилась в ворота. Истошный вой отдалился и пропал. Площадь опустела. Куры ходили, радуясь, что никто не гоняет. Петух невозбранно взлетел на воз пшеницы и наклёвывал, свысока поглядывая на пеструшек. Прорезалось блеяние и мычание на заднем дворе.

      – Девушку… кнехты? – мотнул головой в сторону городских ворот Игорь.

      Трактирщик глянул на него исподлобья, пожевал губами и молчком снялся с лавки за веником. Но повозив мусор по полу, не выдержал:

      – Зачем им-то? Тут другое…

      – Синьоры?

      – Нет.

      – А кто?

      – Чистюки. Что б им пусто стало! Нелюдей ловить понаехали.

      – А разве аллари в ваших краях ещё остались? Мы сколько прошли от столицы, ни одной слободы не встретили.

      – Живёте там? – подозрительно сощурился трактирщик.

      Игорь сообразил, что столичные жители у того не в чести. Новостью это не было. Чем дальше от герцогского замка, тем настроения в народе становились радикальнее. Специально выяснять отношение к короне герцог Игоря не просил, само в глаза лезло. В каждым новом поселении центральная власть пользовалась всё меньшим и меньшим уважением.

      В первые дни Игорь отмахивался, стараясь не замечать рассеянные тут и там гарнизоны, усиленную охрану городских ворот. От кого, скажите на милость, обороняться-то!? На месте поселений аллари зияли чёрные пустоши. Сун пару раз подбрасывал неудобные вопросы, замаскированные под простецкую глупость. Игорь уходил от ответа, копя внутреннее раздражение: зачем только взял с собой этого идиота!? Столько лет прожить в герцогском замке, в самом центре страны, и не понять самых простых вещей. Например: если есть законы – их необходимо выполнять. Иначе страна рухнет в хаос и безобразие. Но бывший раб продолжал недоумевать, отчего такие гонения на нелюдей.

      – Тебе понравится, если шайки аллари станут по ночам врываться в дома и убивать людей? – как-то огрызнулся Игорь?

      – Зачем? –