Дети вечного марта. Книга 2. Вера Евгеньевна Огнева

и что?

      Тщательно подобранные слова, в которые Шак пытался облечь неудобный вопрос, сами собой пропали. Он-то сидел, голову ломал, как помягче коту преподнести истину, а тому и дела до неё нет.

      – Я только то хотел сказать, что ты кот необычный. Не такой, как все. Думаю, из-за этого Пелинор в тебя вцепился.

      – Если меня из Дебрей принесло, так я урод что ли!? – вспылил Саня. Он никак не ожидал от Шака такой обидной подковырки. – Думаешь, как ночь, я кровь пить побегу?

      – Санечка, – встрепенулась Фасолька, – никто про тебя ничего такого не думает. Что вы, в самом деле, к нему пристали?

      – Извини, брат, – Шак впервые так назвал Саню. – Солька права. А ты не сердись. Мы-то точно знаем, что ты кот.

      Цыпа опять тоненько запела. Золотоволосый господин глянул на неё не вполне протрезвевшим взглядом и вдруг протянул руку:

      – Дай посмотреть.

      Цыпа сильнее прижала к груди новорожденного.

      – Не бойся, я ему ничего не сделаю.

      Как ни крути, не явись пьяный лешак вовремя, лежать бы Цыпе мёртвой. Они это понимали, и она тоже. Но так просто отдать хоть и мёртвое, но всё равно дитя равнодушному – ни тени эмоций на лице – чужаку опасалась. Только когда Зелёный нетерпеливо тряхнул головой, Цыпа трясущимися руками протянула ему свёрток.

      Зелёный развернул тряпочку, покачал в руке коричневое, покрытое плотной сухой кожей яйцо:

      – Болтун, как болтун. Хочешь, чтобы он жил?

      – А?! Что?! Как…

      – Летать, как ты, конечно, не будет, а вот дерево я из него выращу.

      Это было против всяких законов любой природы. Это было против законов даже магического свойства, с которыми разве что Эду приходилось сталкиваться. Но Зелёный говорил так уверенно и безразлично, что ему безоговорочно и мгновенно поверили. А, главное, поверила Цыпа:

      – Какое дерево? – губы у курицы прыгали.

      – А какое хочешь.

      – Здесь? – Цыпа обвела раскрытой ладошкой круг поляны, костёр, арлекинов и даже недостроенный термитник.

      – На кой ляд оно мне здесь, – скривился Зелёный. – Посажу где-нибудь рядом с людьми. Они к нему будут ходить за советами. Ты же предсказываешь. Вот и твоё дерево станет предсказывать. Видела когда-нибудь деревья, на которые навязаны ленточки? Не знаю, как их люди чуют, но чуют как-то. И ходят и ходят…

      – Так много мёртвых яиц!? – осторожно спросил Эд не для того, чтобы обозначить собственный скепсис, скепсиса как раз и не наблюдалось, просто уточнить. Случай с Цыпой, как ни крути, уникален. А священные деревья растут по всему континенту. Не много, кто спорит, однако есть.

      – Яйцо не обязательно… можно кусок шкуры, кость. Женщина… над мёртвым ребенком ревела. Я её пожалел, забрал трупик и такое дерево из него вырастил, ни одна сволочь под него зайти не может. Если какой подлец сунется – оно ветками захлещет.

      – Я слышала… – глаза у Фасольки стали огромные и прозрачные, как вода.

      – Что ты слышала, дриадка? – Зелёный ей так улыбнулся, что у Сани заскребло внутри: уведёт у них девчонку пьяный лешак. Но Солька будто