Сонница. Том второй. Макс Бодягин

польа и нихуя предупреждающего сигнала не вкурил, потомошта у нево в ушах завывала группа «Кено», слаткоголосые серены нашей страшной йуносте. Волдым как шол, так ему с ноги и уебал прямо между наушников. И плеер забрал.

      Трибуны притихли. За каждым немытым школьнем акном десятки носов сплющилесь о стьокла, размазывая по ним сваи любопытнэе сопле. Кром лежал. Выживет или пойдьот вслед за безвремено почившэй мамой – четался на каждом лице трагическей вопрос. Кром встал, поблевал и пошол домой. Через питнацать минут, когда бухой Волдым всьо ищо бушевал вокруг школы, Кром вернулся с тапором и пошол к Волдыму. И ничево, кагебычно, не говорил. Волдым там чевото опять свойо орал про душары-зачмарю, но Крому было кагбе похуй, он просто шол-шол и пришол. Даже топор не поднимал, просто подошол к Волдыму и уебал ему по жырному бедру неострой частью тапора, непомню, как она называеца. Как внизу держал, так и уебал. Волдым сделался бледный и слеха пресел, диржась за раниный окорок с лицом умерающей медузы. Кром сильно махнул топаром вверх и попал опять неострым концом в Волдымовую бороду, неровныме колючкаме покрывающею ево нихуя неголливуцкий подбородог. Волдым взмахнул рукаме и упал по красивой дуге, швакнув всем своим жыром об асвальт, как очень большое желе. Кром забрал плеер, потом сел на всьо ищо жевова Волдыма, положыл топор ему на шею, и сказал: «В следущий раз буду тебя расчленять». Думаю, в слове «расчленять» Волдым понял тока про член и это иво напугало до усрачки. Больше он к школе не ходил.

      Патом Крому ибали мозг все контрольные и надзорно-позорные органы от инспекции по делам малолетних бандитав до тощей и пахожей на башню электропедерач ведьмы из горано. Кром кагебычно молчал как труп отца Гамлита, а когда ибота достигла своево апогейа и ево уже начила сношать целая комисея, которая ради этава нодругательсва собралась в спортзале за длиным пустым сталом, под красным флагам и партретом Илича, вздохнул, словно идущей на казнь смердник, и скозал: «Я, между прочим серота, и если вы не пойдьоте мне навстречу, то толкньоте миня на кривую дорошку. Вместо таво, штобы протянуть мне свою педагогическую руку помощи, вы бросаете миня в объятия криминалитета». Кворум с леганца падохуел, потамошта раньше Кром был тихим троешником и дажэ мухи никада не тронул. Чота мы перегнули, товарищи, скозал чуваг из горано. Патом приехал папа-Кром, заслуженный мировой геолог и ковалер геологических арденов, и скозал, шта удивлён до немоты тем фокус-покусом, когда уголовник безнаказано фланирует вакруг школы как чайный клипер норезая свои хищные круги, а педагогический коллектив ссыца принять меры, вместо чево пытаеца сожрать нищасную сероту, которую отец изо всех сил воспитывает вадиночку.

      Пидагогический коллектив из одних тёток охуел от такова ацовскава подвега и Крома оставил в покое. Правда для проформы ево выгнали из пеонеров, поскоку уже всё равно восьмой класс и надо уже в комсомольцы итти.