Последний сеанс. Дарья Викторовна Чаликова

сквозь встречный косяк прохожих, плотной массой идущих к метро. Они перебегали улицы на красный цвет там, где им хотелось, и подолгу стояли у пешеходного перехода на зеленом светофоре, чтобы прям щас дорассказать что-то еще очень смешное и тут же, пропустив еще один сет красно-желто-зеленых сигналов, обмереть от хохота.

      Где-то около часа ночи Таня вспомнила себя такой: корчась от смеха, она держится за ремонтное ограждение. Там, за ограждением, рабочие в оранжевых куртках копошатся над котлованом с трубами от которых идет пар, вдоль ограждения, мигая оранжевым маячком медленно движется ремонтная машина…. а она все хохочет, изнемогая, ухватившись за решетку ограждения, раскачивая красный, обтянутый проволокой большой фонарь. И машина, и рабочие, и красный фонарь кажутся ей тоже – такими нелепыми, такими смешными, что она чувствует, вот-вот и описается.

      Артем тоже хохочет, но держит себя в рамках, вернее, так думает. Сам, икая от смеха, он все повторяет:

      – И тогда он сказал… Он сказал ей… Сказал… Поцелуй меня в жопу!

      Таня сложилась в новом припадке хохота. Артем сделал внезапно серьезное лицо, что далось ему нелегко, показал Тане указательный палец, пошевелил им, как делают это с детьми, когда хотят сказать им, что их смех без причины. И еще детям обычно при этом говорят, и Артем именно это и сказал:

      – Смотри, пальчик… Смешно? Осторожно, так и описаться можно!

      Сам не выдержал этого пятисекундного воздержания и в голос заржал.

      Шумно выдохнув немного после очередного приступа Таня посмотрела на палец, на Артема, задержала дыхание, широко раскрыла рот, округлила глаза и с новым стоном спустилась на корточки, не отрывая руки от изгороди.

      – Ой, не надо… Ой, хватит, я больше не могу, пожа-а-алуйста… Хватит… Я на самом деле…

      И на самом деле Таня уже не могла сдерживаться. Несколько капелек перетекли из мочевого пузыря, промочив трусы и ткань джинсов.

      Между ног стало мокро, холодно и противно. Таня почувствовала стыд. Артем помог Тане подняться:

      – Ты не обиделась на меня, нет? – крутился он вокруг нее. Артем и сам не понимал, что произошло. И почему ему стало вдруг так холодно и неуютно.

      Произошло вот что – свечение погасло. Минуты, запрограммированные в кабине солярия истекли. Лампы внезапно отключились, работал включенный вентилятор, вытягивая из кабины остатки жара: пожалуйста, выходите.

      Таня достала телефон. Тридцать семь пропущенных вызовов от мамы, которых она не услышала пока счастливо проводила время. Впервые в жизни с молодым блестящим остроумным красивым модно одетым галантным веселым чудесным… Чудесным. Молодым. Человеком. Впервые в жизни.

      – Мне на самом деле нужно в туалет, – смело и бодро сказала Таня. И попробовала снова засмеяться.

      Они сели в кафе друг против друга. Обоим стало неловко. Будто и впрямь прошедшие часы были не беззаботным невинным ребяческим весельем, а случайной страстью, накатившей на двух совершенно незнакомых людей