Демон нашего времени. Егор Валерьевич Болдырев

в рассказе кроме мата появлялись лишь предлоги, – короче говоря, избивала его битый час, но он не сказал ни слова, – закончила Ева.

      Виски ударило в голову, и я точно знал, что делать.

      – В чулане есть верёвка, – сказал я. – Найди что-нибудь, чем можно прижечь раны, и хватит поить Билли Боба.

      ***

      Кляп и наручники по-прежнему сдерживали пленника, на все вопросы он молчал и смеялся тупым рыбьим взглядом. Нам во что бы то ни стало нужно было узнать, кто эта залётная птичка. Поэтому я заволок его в ванную комнату, пару раз врезал по ходу действия и снял с него брюки.

      – Я всё нашла, – Ева осмотрела нас. – Что ты делаешь?

      – Хочу секса, – ответил я и стянул его трусы.

      Ева бросила инструменты и оставила нас, чтобы налить ещё виски. На полу стоял пустой бокал, вокруг которого прыгал пьяный кролик. Три кубика льда, два пальца виски – это для нее. Два кубика льда, два пальца виски – это для меня. Три пальца виски – это для Билли Боба.

      ***

      Ева протянула мне бокал и встала позади. Я перед пленником. Он болтался над ванной, подвязанный за ноги.

      Я сделал глоток. Щелчок зажигалки – Ева подкурила. Я достал из шкафчика опасную бритву.

      – Вот как мы поступим. Если ты не заговоришь – я отрежу тебе яйца. Будет больно, но ты не вырубишься, ведь не зря я подвесил тебя вниз головой. Ты будешь чувствовать всё, но это не самое страшное. Если ты всё-таки не сдохнешь от потери крови, а ты не сдохнешь, поскольку я прижгу то, что останется от твоей мошонки.

      – Также есть вероятность заражения, – добавляет Ева. – Но подбривать тебя и тратить алкоголь слишком много чести, так что запасись антибиотиками.

      Я подношу холодное лезвие к яйцам и продолжаю:

      – А самое страшное будет потом, через какое-то время из-за нехватки тестостерона организм начнёт вырабатывать эстрогены: у тебя вырастет сучье вымя, а на бёдрах отложится жир. Ты больше не будешь мужиком. Ты не будешь бабой. Ты будешь хреном с титьками.

      Пленник задёргался, я снял кляп. Слюни, сопли и слезы стекали по его лицу. В этот момент в квартире раздался звон, моя рука дёрнулась и лезвие прошло по ноге, капельки крови упали в ванну.

      Дверной звонок. Кому я, блин, сейчас нужен?

      Пленник орал, что уж греха таить, как резаный. Пока я пытался застегнуть кляп, Ева убежала к двери.

      – Там эта сука! – выкрикнула она.

      Не может быть. Не может, мать его, быть. Только одного человека она называла с такой конкретикой.

      Я обошёл сестру, посмотрел в глазок, и паника охватила меня.

      – Откуда эта сука знает твой адрес?

      – Я дал.

      Я застыл и не знал, что делать. Пятнисто-красно-белая футболка, в руке окровавленная опасная бритва, а за дверью моя жена.

      – Я знаю, что ты там? – крикнула она.

      – Что ей нужно? – шепнула Ева.

      Я мотнул головой. Моя жена просила, чтобы я просто поговорил с ней.

      – Спровадь её! – прошипела Ева.

      Очередной звонок. Ева ушла в ванную комнату. Я убрал бритву в карман, стянул с себя футболку. Распахнулась дверь.

      Она