Королева фей Ланнан Ши. Натали Якобсон

ее души звало ее вперед.

      Сонные цветы цвели и дышали свежестью ночи. Они были ее душой, их красота не могла быть странной и порочной, как очарование мраморного дворца.

      Долина ночных роз простиралась рядом с дикими цветами леса, но никто не мог знать, что в середине их пестрого, узорчатого букета растет и переливается всеми оттенками колдовства алый и нежный цветок, то была дьявольская гвоздика, и она шептала самой ночи, что только ее призвала повелительница мрака.

      Где-то, далеко позади, остался милый граф, влюбленный граф, сейчас она снова была готова совершить зло, но память о его нежных глазах все еще тревожила сердце чудесной возлюбленной.

      Дворец словно чувствовал, что это последний его бал, и знал, что его красота уже никогда не будет светиться для всего мира, а только для избранных жертв, но это были последние мгновения последней ночи, когда любой смертный мог восхититься и мог видеть его.

      А внутри дворца, в огромной зале, под звуки волшебной музыки танцевали разодетые пары, величественные и грациозные. Они поражали своей роскошью. Одна из дам на балу отличалась особенной красотой.

      Одетая в черное бальное платье, как в одежду траура, угрюмую, но прекрасную, со светлыми, почти золотыми волосами, совсем как у Ланнан Ши, с нитями черного жемчуга на шее, девушка по своей красоте не уступала этой зале, а даже частично превосходила ее.

      Казалось, ее лицо не принадлежит ей, а далекой легенде о роковой красавице, но она совсем не была роковой, роковой была ее судьба.

      Она была похожа на Ланнан Ши, те же губы, то же лицо, те же волосы, только прямые и пышные, и глаза более добрые, но несказанно печальные.

      Неспокойно было у нее на сердце, какая-то скрытая тревога поселилась в нем и не давала ей покоя. Кэтрин было жутко, но она сдерживала себя, хотя все так смотрели на нее и перешептывались между собой, словно сама эта ночь готовила заговор против нее и осуждала ее на смерть.

      Кэтрин любила балы, любила смеяться и танцевать, но сегодня лучше бы она совсем не приходила сюда. Как странно и ужасно было все вокруг нее, словно она внезапно попала в совсем другой мир, полный скрытой и жуткой опасности. Дикие глаза смотрели на нее, и она боялась встретиться с ними, уж что-то настолько страшное было в них, что их стоило опасаться. Ее сердце настороженно билось в агонии страха, она в ужасе ждала, что же произойдет в недалеком будущем.

      Кэтрин танцевала, и холодная рука сдавливала ее руку, обжигая ее своим холодом, лишь ее волосы, казалось, были единственным живым на этом балу, они сверкали и переливались теплыми оттенками света.

      На миг ей показалось, что вместо ледяной руки ее кавалера ее тонкие пальцы сжимает длинная клешня чудовища – огромного осьминога, но через мгновение все стало прежним. Холодное лицо того, кто танцевал с ней, не выражало ни злости, ни ненависти. Однако нечто дикое и звериное пряталось за маской надменного благородства, и она почувствовала это. Ей стало страшно, но она старалась не показывать этого.

      – Что