Мир Азриэля. Песнь Ласточки I. Валиса Рома

спиной в стеклянный столик, а рукой не нащупала старинную шкатулку. Быстро обернувшись и закинув туда все найденные вещи, с тихим стуком захлопнув крышку и прижав её к груди, она вновь взглянула на зеркало, как можно тише шагая в сторону люка и лестницы. И только когда разорванная простыня с бордовыми капельками пропала из виду, девушка выдохнула спёртый в груди воздух, чуть ли не с облегчением спустившись по скрипучим ступеням на мягкий серый ковёр.

      – Я слышал крики, – раздался позади скрипучий голос дворецкого, заставившего в какой раз за день вздрогнуть и, резко повернувшись, лишь сильнее прижать шкатулку к опасливо вздымающейся груди.

      – Там была птица… я испугалась, – настороженно ответила Мария, не думая, что тот со своим зрением различит свежие порезы на её теле, – и закричала. А так всё… и ещё я есть хочу.

      – Понял, – лишь кивнул тот, легко поддев пальцами последнюю ступеньку и потянув вверх, заставив лестницу тут же сложиться, а саму дверцу с тихим щелчком захлопнуться. – Я вас позову.

      Кивнув подобно затравленному зверю, всё ещё продолжая прижимать к груди шкатулку с ответами, она прошла на дрожащих ногах в комнату Виктории, плотно прикрыв за собой дверь и тут же рухнув на пол, содрогаясь всем телом и чувствуя, как сердце в груди всё же опаслив сжимается от недавно пережитого ужаса. То, что она могла сейчас с уверенностью сказать: ей это не привиделось. Она чувствовала этот лёд мёртвых рук, слышала шёпот десяток голосов, исходящих из стекла, и боль была реальной… она могла отличить её от выдуманной. Никогда ещё мир грёз не переступал через её мир реала… точнее, даже этого выдуманного мира никогда не существовала. Совсем никогда.

      Поняв, что всё ещё прижимает к груди чёртову шкатулку, Мария чуть ли не с отвращением отбросила её в сторону, дрожащими руками нащупав в кармане джинс телефон и, путая цифры, набрала уже подзабытый номер, слыша равномерные и почти успокаивающие гудки, и только после того, как они прервались, выпалила:

      – Что это за чертовщина?!

      – И вам добрый вечер, – раздался до ужаса спокойный и равнодушный голос Вирта. – Так что же случилось? Неужели вы прочли дневник Виктории?

      – К чёрту этот дневник! Что за чертовщина творится в этом доме? – поднявшись на ноги прошипела та, дрожа от накатившей ярости и страха, сжимая на затылке вихри волос, словно пытаясь успокоить нервно бьющееся сердце. – На чердаке разбилась ваза, и в ней был какой—то порошок… и из—за этого порошка у меня были галлюцинации! Так может быть, моя бабка и не была чокнутой, а это вы постарались сделать её такой, подмешивая эту самую дрянь?!

      Молчание. Она не знала, сколько оно длилось, но показалось ей чуть ли не вечным.

      – А вы уверены, что эти галлюцинации вызвал тот порошок? – наконец произнёс Вирт ни чуть не дрогнувшим голосом, заставив даже запнуться и неуверенно замереть.

      – Что?.. на что вы намекаете?

      – Ни на что. Я лишь хочу вас заверить, что даже если и пытался подмешивать