Мир Азриэля. Песнь Ласточки I. Валиса Рома

дороги, ведущей на ступени к чёрной двустворчатой двери с головами львов, держащих в своих оскалившихся пастях тяжёлые кольца ручек. А ведь раньше это место казалось ей дворцом, если не замком, со множеством тайн внутри, какой—то спрятанной загадкой, найти которую вряд ли кому—то удавалось…

      Холл, медленно переходящий в гостиную, встретил своей темнотой и необычной пустотой. Вешалки, обычно до отказа забитые вещами, были пусты, а между ними растянулась серая сетка паутины. Обои больше не казались насыщенно изумрудного цвета, а серыми и невзрачными, даже лампочки в красивых абажурах теперь светили жалкими белыми отголосками, а чёрные доски под ногами неприятно скрипели, эхом проносясь по всему дому. В гостиной было ещё пустыннее: лишь камин у стены, да лестница на второй этаж, вдоль которой виднелись светлые квадраты от картин, сложенных на полу и накрытых белой простынёй. Стоящие в углу кресла и небольшой стол тоже оказались под покрывалами, когда чёрный резной шкаф пустовал, а книги расставлены вокруг него высокими аккуратными башнями, словно надеясь вновь оказаться на своих местах.

      Так пустынно тут ещё не было.

      Казалось, крикни, и твой голос просто потонет в этой навязчивой тишине, что поглощала вокруг всё. Даже удары собственного сердца уже вряд ли можно было различить через эту пустоту, что порой нарушали скрипучие доски под ногами, да гуляющий ветер на чердаке, заваленном всякими старинными вещами, некоторым из которых насчитывалась уже не одна сотня лет, если не больше.

      Вынув из ушей капельки чёрных наушников и вновь оглядевшись, Мария с ещё большей неуверенностью ступила на старую лестницу, морщась от скрипа досок и стараясь не дотрагиваться до запыленных перил, то и дело, что провожая взглядом непривычно пустынные стены, на которых раньше расцветали изысканные красочные картины каких—то невероятных мест, портреты забытых людей и зверей, застывших в угрожающих позах. Теперь же было пустынно, словно это место покинули ещё пару десятков лет назад, и даже не верилось, что тут раньше кто—то мог жить. Особенно бедная семья сказочника, обогатившаяся лишь по счастливой случайности, иначе это вряд ли можно как—то по другому назвать.

      Взобравшись на второй, ещё более тёмный и пустынный этаж, Мария как можно медленнее прошла по серому ковру, заглушающему даже самые громкие и тяжёлые шаги, невольно замерев напротив самой дальней двери из белого дерева с чёрными вырезанными фазанами и змеями, переплетающимися вместе с бутонами лотосов. И только после, задержав на миг дыхание, повернула холодную ручку, перешагнув через невысокий порог и зажмурив глаза от яркого белого света, льющегося через большие окна с раздвинутыми серебристыми шторами, связанными засохшими бутонами нежно—розовых роз. Да, пожалуй, это единственная комната, которая никак не изменилась. Тут было всё в точности так, как она запомнила, лишь на уютном холодном кресле больше не было высокой статной женщины с забранными в пучок седыми волосами, что при виде неё как—то