Век императрицы. Натали Якобсон

тихо позвал Августин, и пустая комната озарилась теплым малиновым светом. Этого тайного зарева никто не увидит сквозь плотно задернутые шторы.

      Августин откинул голову на спинку резного кресла и прислушался. Не ходит ли за дверью случайно запоздавший часовой, стражник или обычный соглядатай. Кто-то может заметить полоску рубинового сияния под дверной щелью и услышать голоса, звучащие в пустой келье. Лишние свидетели ни к чему. Августин заправил за уши непокорные светлые пряди и ощутил удовольствие. Его слух обострился до предела. Он различал звуки в тишине, как кошка, улавливающая в глубине под полом возню мышей. Он слышал куда лучше, чем простые смертные, он и видел в темноте, как кошка. Было так приятно ощущать свою необычность и наконец-то обретенную власть после стольких дней тихого отчаяния. Даже в небольшой скудно обставленной комнате Августин ощущал себя властителем.

      Он скромно называл каждые свои апартаменты кельей, и не важно, что шторы на окнах были из чистого бархата, что искусно вытканный арабесками ковер на полу представлял собой произведение искусства, что немногие предметы мебели вокруг были инкрустированы перламутром и позолотой. А внизу, под окнами башни, лежит целый город, в котором можно чувствовать себя по-хозяйски. Есть власть, но счастья нет. Августин вздрогнул, как от удара, свернулся в кресле комочком и опасливо покосился на розовое мерцание в центре ковра.

      – Анри? – уже вопросительно повторил он, ожидая, когда же алые клубы дыма примут очертания фигуры и случится ли это вообще.

      Ах, госпожа! Августин сжал правую руку в кулак и с болью понял, что сжимает всего лишь ажурный платок, клочок бумаги вернулся назад к хозяину. Грустить больше не над чем, некого оплакивать, кроме самого себя.

      А где же темная призрачная фигура тайного доносчика, которая каждый раз вырастает, как будто из-под земли. Анри появлялся то здесь, то там, и каждый раз исчезал так, будто уходит назад, под землю.

      – Ты уже выследил кого-нибудь, кто нам мешает? – шепотом спросил Августин, почувствовав чье-то присутствие за спинкой своего кресла. – Есть следующие подозреваемые?

      – А что там, насчет художника? – длинные тонкие пальцы по-дружески вцепились в плечи Августину и легонько сжали.

      – Живописца оставь в покое, – Августин со злостью скинул с плеч худые, белые, нечеловеческие руки. Казалось, паучьи пальцы Анри оставили на нем липкую невидимую паутинку.

      – У него есть защитники, – сдержанно пояснил Августин, вспомнив, что не должен быть грубым. Кто, кроме Анри, сможет вывести его на след заговорщиков, рассказать о том, в чьей каморке хозяева тайно занимаются колдовством. Где еще найти такого не ошибающегося никогда доносчика? Искоренить врагов можно, вступив в сговор с одним из них. Вот только узнай кто-нибудь о тайном соглашении, и кумир будет развенчан. Перед толпой он должен оставаться чист, никто не заметит его темное клеймо, темную любовь, печаль по обществу нечисти. Грусть по иному, сумеречному миру останется его тайной.

      – Защитники? –