Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том третий. Нелли Шульман

чтобы мой сын рос в окружении нацистов, в какой-то безумной крепости, на краю земли… – ночами, в поездах, прячась под одеялом, Марта доставала блокнот. Она думала о рисунках, в папке леди Констанцы, об оазисе в Антарктиде, с урановым месторождением, о странном месте, отмеченном семью скалами:

      – Вообще непонятно, где оно находится. Мы с Генрихом решили, что эскиз похож на изображение дольменов… – дольмены были разбросаны по всей Европе:

      – На клыке Джона похожий рисунок, дерево и семь ветвей. Но это распространенный мотив, у примитивных народов… – Марта вспомнила рассказы о клыке:

      – Миссис де ла Марк его подарил какой-то сибирский князь. Надо проверить карты Сибири, Урала… – в Астрахани, она пошла с документами Шевелевой в городскую библиотеку. Карточку заводили только по прописке, но Марту пустили в читальный зал. Ей потребовалось три визита, чтобы найти искомое место:

      – Северный Урал… – она задумалась, – глушь, тайга, непролазные места. Ученые считают, что каменные столбы, природные образования. Вообще, все легенды… – Марта захлопнула географический справочник, – нет ни одного доказательства, что миссис де ла Марк навещала Урал. Но леди Констанца, зачем-то, поместила рисунок в папку… – Марта помнила, что деверь не обратил внимания на семь столбов:

      – Его больше интересовал уран, – мрачно подумала женщина, – они утащили в Патагонию тяжелую воду, с подземных заводов. Но до доктора Кроу, слава Богу, им не дотянуться… – еще Марта вспоминала девушку, с будапештской фотографии:

      – Циона Судакова. Она ранила Максимилиана. Она очень близко к нему подобралась… – от доктора Кроу Марта услышала семейные новости:

      – Ей мама все рассказала… – женщина ворочалась на полке, – в феврале этого года у доктора Горовиц родилась девочка, Фрида. Покойную жену дяди Теодора звали Фредерикой… – все могло быть совпадением, но Марта посчитала на пальцах:

      – Сходится. Бедная девочка, она не смогла избавиться от ребенка. Доктор Горовиц и Авраам знают, а больше никто… – Марта, не задумываясь, прервала бы беременность от Мюллера:

      – Но это другое… – она прижимала к себе спокойно спящего Уильяма, – девочка влюбилась в Макса. Она дитя тогда была, семнадцати не исполнилось. Но если Макс знает, если он жив… – Марта замерла, – он землю перевернет, а найдет дочь. И он отыщет Циону… – Марта успокоила себя тем, что Циона, еврейка, не свяжет жизнь с беглым нацистом:

      – Максу место на скамье подсудимых, в Нюрнберге, – Марта, аккуратно, читала газеты, – и он там, в конце концов, окажется. Или я его лично пристрелю… – она прятала пистолет и образ Богоматери в подкладке сумочки. Иногда Марта навещала с Уильямом церкви:

      – Пока Сталин играет на чувствах верующих, – она оглядывала толпу, – но я уверена, что и здесь все утыкано осведомителями… – товарищ Шевелева была осторожна. С попутчиками женщина почти не говорила, отделываясь краткими