Баллады. Олег Сорокин

сказал, что в тюрьме динамит.

      Для меня ж откровением стало,

      Что я якобы был главарём,

      Что взрывчатку, ни много, ни мало,

      Мы зарыли с ним вместе, вдвоём.

      Сорок <<вечников>> схвачены были,

      В карцер брошены также, как я,

      День и ночь, нас пытали и били,

      Чтоб узнать, где взрывчатку таят…

      ЧАСТЬ 4

      ..Я опишу, как сорок <<вечников>

      В тюремную ворвались тишину.

      Картина, скажем так, бесчеловечная…

      Избитый, в карцере, я отходил ко сну.

      Но стали с треском отворятся двери,

      Их волокли под стоны, ругань, крик.

      Глазам своим мне трудно было верить,

      В дверном проёме человек возник.

      Вместо лица кровавая сплошь маска,

      В глазах, отчаянье, страдание и боль.

      Мне для рассказа вряд ли хватит краски,

      Чтоб поделиться чувствами с тобой.

      Ещё не пал он на пол от бессилья,

      Как в коридоре снова топот ног.

      И снова измождённого вносили,

      От криков ужаса и боли стих острог.

      Лишь брань охраны, опьянённой кровью,

      В наших ушах звучала, приговором.

      Зализывая раны, к изголовью,

      Ко мне подсел избитый жутко вор.

      – А ты как здесь? Допрос неумолимый

      Мне предстоял, но, видно по всему,

      Меня узнали:– Он <<неисправимый>>, —

      Кто- то из узников ответствовал ему.

      …Я в своей жизни многое изведал,

      Но ад кромешный наступивших дней

      Меня толкает здесь прервать беседу,

      Чтоб поразмыслить о судьбе своей.

      Я восемь лет терпел тюрьму и пытки,

      Но дух мой не сломали, не смогли.

      Тогда они усилили попытки,

      К повешенью за <<драку>> подвели.

      После часов в <<рубашке>> и побоев

      Я мог ходить по <<стеночке>> едва.

      Хоть карцер был обителью изгоя,

      Но мысль о мести, в голове жила.

      Она мне придавала смысл в жизни,

      Хотел доносчику я сторицей воздать.

      За всех, от клеветы познавших тризну,

      Ему <<привет>> прощальный передать.

      Достал я две иголки в лазарете,

      И ими смог решётку подпилить.

      <<Работая>> ночами в лунном свете,

      Сумел <<свободу мнимую>> добыть.

      …Я крался вдоль стены так осторожно,

      Что сердца стук мне заглушал шаги.

      И я б добрался до него, возможно,

      Но пред глазами вдруг пошли круги.

      За столько лет я в замкнутом пространстве

      Совсем отвык от воли, вот беда.

      Казалось, что пройти эту дистанцию,

      Я не смогу, никак и никогда.

      Катились слёзы от бессилья, стены,

      Казалось не дают мне сделать шаг.

      Предательски тряслись от страха члены,

      И понял я, что дело моё <<швах>>.

      Вперёд идти не мог, но и вернуться

      Уже