Если любишь – отпусти. Таня Винк

должна решить, как ей жить теперь. Одно дело думать, а другое – сказать «Прощай».

      К горлу подступил ком. Еще два шага – и она увидит Шурку. Любимого, родного… И тут услужливая память снова возвращает ее в темноту коридора, она снова слышит чуть впереди справа шорохи, вздохи. Понимает, что какая-то парочка нашла здесь уединенное пристанище, инстинктивно, чтобы на помешать, не спугнуть, ступает на цыпочках и краем глаза видит подол белого платья, а на его фоне… На фоне платья темный силуэт… Это ноги Шурика, она узнает их среди тысяч и тысяч ног. Эля вскрикивает, и они, мгновение назад страстно прижимавшиеся друг к другу, отскакивают, Нина ударяется коленом о вешалку и стонет. Горло Эли сдавливает невидимая рука, она ловит ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Под упрашивания Шуры не дурить она тянет из кучи одежды свое пальто и бежит вниз по лестнице, а вслед ей, отскакивая от стен, катится:

      – Эля! Вернись!

      И приглушенное Нинкино:

      – Да пусть уходит!

      Увидев в окне Элю, Шура улыбнулся во весь рот, подпрыгнул и энергично замахал руками. Она хочет открыть окно, но это невозможно – все, кроме форточек, законопачено и заклеено на зиму. Чтобы открыть форточку, надо забраться на подоконник. Но она не будет этого делать. Однако так все оставлять нельзя, все надо разрешить сейчас, немедленно. Эля идет к письменному столу, вынимает из ящика листок, читает последний раз: «Пока мое сердце бьется, оно твое. Шурка», – ниже приписывает: «Между нами все кончено», – берет из горшка с геранью камешек, заворачивает в бумагу и бросает в форточку. Бросила – как отрезала. Форточку закрыла, сняла пальто, еще немного погрелась у печки под печальными взглядами мамы и тети Поли и пошла в свою комнату.

      Шурка пришел утром. С тортом. Эля к нему не вышла. Он оставил записку: «Эля, прости меня, ты все неправильно поняла. Мы с Ниной просто разговаривали. Эля, я очень тебя люблю. Пожалуйста, я должен поговорить с тобой. Я приду в три часа. Всегда твой Шурка».

      Эля написала: «Я тебе не верю, между нами все кончено», – отдала записку маме и ушла в кино. На комедию «Девушка с характером». Сама. Вернувшись из кино, она в подъезде наткнулась на Шурку. Он говорил, что не сможет без нее жить. Она ответила, что все это ложь.

      – Иди к Нине, – посоветовала она и взялась за перила.

      Он преградил ей дорогу, запрыгнув на ступеньку выше.

      – Эля, не говори так, мне не нужна Нина, мне ты нужна! – Он смотрел на нее с мольбой, прижимая руки к груди.

      Она склонила голову набок.

      – Может, тебе это кажется? Может, тебе всего лишь казалось, что ты любишь меня? – бодрым, насмешливым голосом спросила она, а ее сердце в эти мгновения разрывала ревность.

      Вдруг все поплыло перед глазами Эли: и перила, уходящие вверх, и стена, выкрашенная в синий цвет, и крутая, со щербинками, мраморная лестница. Она тряхнула головой и еще крепче вцепилась в перила – делала все, что было в ее силах, чтобы ни жестом, ни голосом, ни взглядом не выдать свою боль, отчаяние и любовь.

      Шура