Одно слово стоит тысячи. Лю Чжэньюнь

с ним, любителем «позаливать», говорить не умели. Оба его шефа тоже любили потрепаться, да только всё не о том, о чем предпочитал Ян Байли. Те обсуждали исключительно дела семейные: как шурину из семейства Чжанов переломали ноги за то, что тот обокрал мужа старшей сестры; как свекор из семейства Ли переспал со своей снохой и как его поймала и тут же в одеяле чуть не задушила собственная жена; или как семьи Вана и Чжао из-за маленькой собачки чуть не перегрызли друг другу глотки. Все эти истории не имели ничего общего с историями, которые «заливал» Ян Байли. Их истории были слишком реальными, в то время как истории Ян Байли не могли существовать без фантазии и воображения, благодаря чему круто меняли любой сюжет. К примеру: «идет себе ночью какой-то человек, идет-идет и вдруг, откуда ни возьмись, появляется перед ним седобородый старец». Однако Лао У и Лао Су не нравились такие «заливалки» с седобородыми старцами, они воспринимали их как «вздорную чушь», для них существовали лишь истории с конкретными людьми, которых можно увидеть и пощупать. Ян Байли как подмастерье находился в подчинении у Лао У и Лао Су, локомотив был их территорией, поэтому интересы подмастерья их не волновали, так что если Ян Байли лез к ним со своими «заливалками», они могли и рассердиться. Поэтому все то время, что паровоз находился в пути, ехал ли он из Синьсяна в Бэйпин[38] или из Синьсяна в Ханькоу, или, наоборот, возвращался из Бэйпина или Ханькоу в Синьсян, языками чесали лишь Лао У и Лао Су, а Ян Байли, подбрасывая в пылающую топку уголь, держал рот на замке. Оставь человека без работы, ничего с ним не случится, а вот заставь отдохнуть его язык – пытка еще та. Ян Байли еле-еле дожидался окончания своей смены, чтобы затем отправиться в отдел закупок к Лао Ваню, на которого он жаждал выплеснуть все, что в нем накопилось за несколько дней молчания. Однако Лао Вань, будучи закупщиком, постоянно находился в разъездах, восемь из десяти дней его не было на месте, так что в восьми случаях из десяти Ян Байли его не заставал. Мало того, что он приходил переполненный «заливалками», так теперь ему приходилось их все нести назад. А это уже была пытка совсем другого рода. Казалось, что с каждым часом его распирало все больше и больше и грозило вот-вот разорвать на части. В такие моменты он еще острее чувствовал, что его решение стать кочегаром при локомотивном депо было ошибкой и что он попросту попался на удочку Лао Ваня. Как тут было не вспомнить предсказание слепого музыканта Лао Цзя, который обрек его покрывать каждый день по несколько сотен ли, и все из-за одного говоруна? Похоже, настал тот час, когда следовало признать его правоту. Однако уходить из паровозного депо Ян Байли не собирался. И не потому, что привязался к работе кочегара, а потому, что лелеял мечту когда-нибудь перевестись из кочегаров в проводники. Проводник заведует раздачей чая, ходит себе по вагону и предлагает пассажирам кипяточку, подметет пол разок-другой – вот и вся работа. В одном составе находится десять с лишним вагонов, в этих десяти с лишним

38

Название Пекина с 1928 по 1949 г.