Исполнение желаний. Алексей Николаевич Наст

без всяких «заболел» или «не могу». – Посмотрев на задумчивого Андрея Андреевича, Семёнов пожал плечами. – А что делать? Мы люди подневольные – бизнес!

      Дома у Андрея Андреевича работа не шла. Он устало и тупо смотрел в монитор компьютера:

      «Графиня Бескова и пани Вешковецкая, прелестные женщины, идеалы небесной красоты и самые развязные распутницы империи, поедали окрошку. Их подружка – любовница купца Куркова, баронесса Настя Зинельсс. обещала им сегодня «рандеву» с «неутомимыми дикарями».

      Настя Зинельсс, облизывая ложку, лукавыми глазами стреляла в подруг. Огонёк её бесовского взгляда обещал изумительное наслаждение. Поэтому, еда приносила чувственное удовольствие. У гулён, от внутреннего возбуждения, сердца бились часто-часто, а рты наполнялись голодной слюной. Окрошка холодным квасом сбивала кипение крови в молодых венах.

      Внешне обед смотрелся совершенно прилично. Ангел Мари не улавливала бесовской бури, бушевавшей в душах окружавших её светских женщин. Они потрясли её воображение своим положением, умом и обаянием. Какие они душки! Как они снисходительно говорили о валявшихся у них в ногах министрах и генералах, как осмеивали гвардейских и бравых морских офицеров. Мари млела.

      Гостьи, невинно смеясь и шутя, поедая окрошку, истекали желанием отдаться кузнецам и, пахнущим ядрённым потом, косарям с могучими…»

      Андрей Андреевич отвлёкся. Звонил телефон. Не сотовый – домашний. Встать или нет? Если подойти, опять долго настраиваться. Но ведь это, наверное, Машка звонит. Собралась замуж за этого дурака поэта Самсонова. Поэт – разве профессия для мужчины? Стихами сыт не будешь. Поэты всегда голодные.

      Телефон смолк. Андрей Андреевич обратился к монитору компьютера. Пальцы сами пробежали по клавиатуре: «Графиня с перекошенным лицом мчалась к озеру…». Всё, сбился. Где-то он эту фразу уже читал. Да. Совсем не к месту. Почему графиня мчалась к озеру, и что у неё с лицом?

      Хватит! Андрей Андреевич расслабился. Работа не шла… Надо было отвлечься. Он сходит к сыну прямо на работу, поделится радостью о творческой поденщине и деньгами!

      *****

      Геннадий нервно постукивал карандашом по чистой от пыли и бумаг поверхности своего стола. В нём кипела злость, и с каждой минутой, росла досада. Ох, Машка, Машка! Как же так? Он даже уже примирился с мыслью, что легкомысленная доченька станет женой дурака-поэта, а тут номер – Машка беременная, а толстый подлец Самсонов раздумал жениться! Кабан! Геннадий сжал кулак – карандаш с хрустом переломился.

      Поэт Мишка Самсонов, гордо величавший себя : «Мамонт Самсонов, коммерческий поэт, динозавр жанра!», в глазах Геннадия с самого начала их знакомства был козлом. Здоровенный, толстый, с русой шевелюрой из крупных кудрей, он выглядел импозантно: всегда в костюме-тройке, когда при бабочке, когда с шейным платком под дорогой рубашкой; руки холёные, наманикюренные ногти, на мизинце – ажурный перстень с алмазной крошкой. Курил дорогие дамские сигареты, но пил водку и любой крепкий алкоголь, даже самого