Король улицы: из фавелы вдоль Латинской Америки. Катрина Камбург

продолжать прозябать у отца.

      –Мама, я тебя умоляю, – Эмерсон, не дав опомниться, кинулся тете Алзире в ноги, – вы же мои крестные! Оставьте меня у себя! Я все равно не вернусь больше домой! Лучше, буду жить на улице!

      –Ладно, баловник, поднимайся с пола. Будешь спать со всеми детьми. Где есть место трем, там и четвертый поместится. Но будь добр – найти себе работу. Не маленький уже, тринадцать исполнилось.

      Дядя Алсидис только хмыкнул в усы, увидев пополнение в семье, которое обещало стать постоянным. Нужен глаз да глаз за этим малым, чтобы тот не пошел по скользкому пути. Да уж лучше пусть будет здесь на глазах, чем в той ужасной фавеле… Ничего, где солдатская выучка не пропадала.

      Первая любовь

      Эмерсон увлеченно играл на скрипке, это была его новая страсть. До нее он уже изучил гитару и пандейро. Хорошо, что в SESC Consolação * (культурный центр рядом с Avenida Paulista) он мог заниматься музыкой бесплатно. Страсть – это то, что обжигает, а потом остывает. Любовь же, может и не столько бурна, но греет всю оставшуюся жизнь. Вскоре Эмерсону довелось испытать, что такое настоящая любовь.

      Охранники были его друзьями и пускали за кулисы встречаться с самыми именитыми артистами. Так получилось и на этот раз. Сегодня выступал великий Altamiro Carrilho, мастерски владеющий флейтой. Встречи назывались Classicos em chorro* (классики в «шоро» или «шориньо» – бразильский стиль, переводится «плач». Один из стилей самбы, основателем котого был Pinxinguinha– негритянский композитор 19-го века).

      Когда он играл вальс Шопена или 5-ю симфонию Бетховена на манер chorinho, публика просто сходила с ума от восторга. Эмерсон был очарован не менее других. Он уже научился ценить и любить классику, а ведь это немалое начало в музыке – учиться понимать ее. Но сейчас он стал свидетелем невиданного зрелища, как флейта – новый для него инструмент – оживала под пальцами виртуозного музыканта.

      То она весело махала своим серебряным хвостом, и хотелось вслед за ней нестись в пляс. То она завораживала своей грустной мелодией, и на глаза наворачивались слезы. Эмерсон был покорен. В перерыве между отделениями он захватил внимание маэстро, и тот вложил ему в руки свою флейту. Эмерсон оторопел: никогда с ним не происходило ничего подобного – тело пронзила странная дрожь-судорога, будто флейта передала ему свою божественную силу.

      Он погладил ее. Обследовал со всех сторон. Алтамирo уже должен был выйти на сцену, как вдруг вытащил из футляра запасной инструмент: «Поиграйся пока, до конца спектакля, а я пошел на выход». Когда он вернулся, ответив на непрекращающиеся рукоплескания зала своим знаменитым небрежным поклоном, то застал парня все в том же положении, склонившимся над флейтой.

      Произошло неожиданное: Эмерсон нашел свою вечную спутницу жизни.

      Santa Casa (госпиталь Санта Каза – Святой Дом)

      – Я хочу купить эту флейту, – нескладный подросток-негр с худыми ногами и длинными пальцами вертел флейту в руках, а продавец внутренне молился, чтобы тот, не дай Бог, ее не уронил. Он, наверное, и не подозревает,