Лирика. Вероника Тушнова

двери…

      Мне только, может быть, теперь

      понятной стала та потеря.

      «У каждого есть в жизни хоть одно…»

      У каждого есть в жизни хоть одно,

      свое, совсем особенное место.

      Припомнишь двор какой-нибудь, окно,

      и сразу в сердце возникает детство.

      Вот у меня: горячий косогор,

      в ромашках весь и весь пропахший пылью,

      и бабочки. Я помню до сих пор

      коричневые с крапинками крылья.

      У них полет изменчив и лукав,

      но от погони я не уставала —

      догнать, поймать во что бы то ни стало,

      схватить ее, держать ее в руках!

      Не стало детства. Жизнь суровей, строже.

      А все-таки мечта моя жива:

      изменчивые, яркие слова

      мне кажутся на бабочек похожи.

      Я до рассвета по ночам не сплю,

      я, может быть, еще упрямей стала —

      поймать, схватить во что бы то ни стало!

      И вот я их, как бабочек, ловлю.

      И с каждым разом убеждаюсь снова

      я в тщетности стремленья своего —

      с пыльцою стертой, тускло и мертво

      лежит в ладонях радужное слово.

      «Еще шуршат, звенят и шепчут капли…»

      Еще шуршат, звенят и шепчут капли,

      с листвы катясь в пахучую траву.

      И каждый звук в молчанье сада вкраплен,

      как зерна звезд в ночную синеву.

      Перед окном черемух горьких чащи,

      как будто вниз упали облака.

      На этот мир цветущий и звенящий

      я не могу смотреть издалека.

      Мне мало звезд – десятков, сотен, тысяч.

      Моя тоска тревожна и остра.

      Я так хочу хотя бы искру высечь

      для твоего неяркого костра.

      Далекие лучистые кристаллы.

      Холодные небесные огни.

      Мне мало звезд, мне лучших песен мало,

      когда не мною созданы они.

      «Резкие гудки автомобиля…»

      Резкие гудки автомобиля,

      сердца замирающий полет.

      В облаках белесой крымской пыли

      прячется нежданный поворот.

      По́лны звона выжженные травы.

      Ветром с губ уносятся слова.

      Слева склоны, склоны, а направо —

      моря сморщенная синева.

      Ветер все прохладнее. Все ближе

      дальних гор скалистое кольцо.

      Я еще до сумерек увижу

      ваше загорелое лицо.

      Но когда б в моей то было власти,

      вечно путь я длила б, оттого

      что минуты приближенья к счастью

      много лучше счастья самого.

      Ночь

      Ночь, как быть мне и как рассчитаться с тобою

      за холодный закат, за асфальт голубой,

      за огни, за твое колдовство молодое

      над речной, смоляной, шелестящей водой?

      Набегающий дождь, фонари и скольженье

      маслянистых разводов по руслу реки…

      Ты пришла, как внезапное опроверженье

      всех сомнений моих, всей тоске вопреки.

      Глухо плещет вода о бетонное ложе.

      Дождь рванулся по крышам. Уныло, темно…

      Да… И